– Конечно, она очень любит тебя.

Ещё одна ложь. Шерил не любит никого, кроме себя.

– Мы когда-нибудь будем вместе? – голос Эйвери звучит жалобно. Я вытираю слёзы с её лица и целую в макушку.

– Не знаю, родная.

И это первая правда за сегодня.

Я укладываю дочь в постель и укрываю её одеялом. Эйвери говорит, что уснёт сама и не нужно с ней сидеть, а я не спорю.

Выхожу из комнаты, закрыв за собой дверь, и чувствую, как сильно бьётся еле живое сердце. Как могла Шерил так поступить? Неужели ей совсем не жалко этого ребёнка, который только и делает, что ждёт её?

Я долго смотрю на вырванные страницы из книги, испытывая желание склеить их. Словно таким образом получится склеить всё остальное. Ничего подобного. Едва ли наша жизнь теперь подлежит восстановлению.

Вдруг снова вспоминаю о Лилиан и понимаю, что ни за что на свете не разрешу ей увидеть Эйвери, хотя ещё полчаса назад был готов ей позвонить.

Я сижу на полу и пытаюсь построить из кубиков высокую башню. Не получается поставить друг на друга больше пяти кубиков и это злит.

Мне четыре, и, кроме этих самых кубиков и пары потрёпанных мягких игрушек, у меня нет ничего. Когда я начинаю просить маму купить мне куклу, она злится, а меня это пугает. Поэтому я больше не прошу.

Сверху раздаётся громкий раздражающий крик, и у меня начинает болеть голова. Трудно понять, что происходит.

– Ради всего Святого, замолчи, наконец, – раздаётся крик мамы, но тот звук так и не прекращается.

Я медленно поднимаюсь наверх и заглядываю в мамину спальню. Её здесь нет, но на кровати я замечаю какой-то свёрток. Оттуда и идёт этот страшный крик. Что это? Мне страшно, и голова сейчас словно лопнет.

Я подхожу ближе, осматриваясь по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии мамы, и пытаюсь рассмотреть свёрток. Это всего лишь ребёнок. Я уже видела таких на детских площадках, когда гуляла с бабушкой.

От мысли о бабушке мне становится грустно. Уже несколько месяцев она не приходит, а мама сказала, что бабушка не придёт больше никогда, и что нужно о ней забыть. Это трудно.

Я сажусь на край кровати и хочу взять ребёнка на руки, но тут слышу голос матери.

– Разве я тебе не говорила, что нельзя сюда заходить? Оставь её в покое, иначе она никогда не замолчит! – кричит мама и я вся сжимаюсь от страха.

– Она такая красивая, – раздаётся мой шёпот, мать на пару секунд улыбается. – Может, она голодная?

– Ладно, – отвечает мать и подходит ближе. Она берёт ребёнка на руки и смотрит на меня. – Я её покормлю, а ты спускайся вниз и не пытайся больше брать её на руки. Она тяжёлая и ты можешь её уронить. Хорошо?

Я лишь утвердительно киваю, а когда уже почти выхожу из комнаты, останавливаюсь.

– А как её зовут?

– Глория, – только и отвечает моя мать.

Я выхожу из комнаты, хочу спуститься вниз, но спотыкаюсь на лестнице и качусь вниз. Но прежде, чем коснуться всем телом последней ступеньки, просыпаюсь.

– Боже, – шепчу я, садясь в постели.

Этот сон так похож на то, что я помню о своём детстве, что мне становится не по себе.

Годами меня убеждали, что я придумала себе сестру, что её не существовало на самом деле. Но верить в то, что я просто сошла с ума, не хотелось. Да, мне было всего четыре, но как можно придумать такое?

Я встаю с постели и иду в душ. Сегодня воскресенье и мой брат, наконец-то, согласился позавтракать со мной. Такой шанс нельзя упускать.

Джейсон слишком много работает и одно совместное утро не повредит нам обоим. Последние годы мне было страшно потерять брата, ведь, кроме него, терять было больше некого.

Надеваю обычные джинсы и толстовку, радуясь, что на встречу с братом не нужно наряжаться. Можно быть собой и не бояться не понравиться.