Данута скосила глаза на Луминицу, и та весело рассмеялась.

- Вот так христиане!

- Ну, какие-никакие, а все же деда слушали. Только недолго это продолжалось. Все прахом пошло.

- Как же так?

- Да вот пришли в земли те рыцари тевтонские. Сначала куманы от них оборонялись, но потом стали побивать рыцари кош за кошем. Пришли они и велели деду убираться. Не так ты, мол, слово Божие передаешь, - Данута сердито задышала, испытывая обиду за своего несправедливо обвиненного деда. - Говорят - в этих землях теперь главный брат Теодорик будет, а ты, говорят, ложный патриарх, всех, кого ты по своему обряду крестил, перекрещивать надо. В юрту-церкву вошли, иконы святые порубали, книги порвали, а потом и церкву пожгли.

- Вот злыдни-то! Изверги!

- Это уж точно. Из куманов никто, конечно, не вступился за деда. И пришлось ему со всей семьей из Куманской земли убираться. Хотела было бабка в родные края возвращаться, да дед ее отговорил. Собирается, сказал, за горами, за степями, сила черная, сила лютая. И не поборют эту силу ни рутены, ни куманы, ни влахи. Было, мол, мне видение во сне. Собралась над землями христианскими туча черная, и пролилась на землю, но не влагой небесной, а стрелами огненными. И был по всей земле плач и вой. И мертвые землю покрывали, а из ликов текли слезы кровавые. И сказал мне голос бежать за горы и искать укрытие в каком-нибудь замке или монастыре.

- Так твой дед, наверное, пророком был или святым. Ну и как, поверила бабка ему?

- Да, и в этот раз послушалась его бабка. И пошли они в землю Северинскую искать покровительства у какого-нибудь знатного кнеза. Дед мой сильно грамотным был, знал и по-гречески, и по-валашски. Взял его к себе в замок кнез знатный. Дед мой ему книги переписывал. А вскоре, как дед предсказывал, так и получилось. Налетели монголы и татары, было их видано-невидано. Замок взять не смогли, но людей многих истребили. Кто мог, в горы убежал. Дед с бабкой выжили. А потом голод был страшный по всей земле. Люди крыс и кошек ели, - Данута понизила голос. - Да и людоедство случалось. У бабки с дедом в голод все дети померли. Один мой отец остался. Ну, он, слава Богу, выжил и, как в пору вошел, женился на матери моей. Мать из валашек была. От родов она померла. А я осталась. Меня бабка нянчила. Дед с бабкой и отец к кнезу Добару Гередье служить пошли. Я, как родилась, с малых лет в замке прислуживала. Никакой другой жизни и не знала.

- И как тебе у кнеза было?

- Да грех жаловаться, мне хорошо жилось. Всегда тепла и еды хватало. Бывало, в свободное время забежишь в башню к деду, присядешь с ним рядом. Он уже совсем старый стал, еле видел. Но до последнего дня Слово Божие переписывал и кнезу всякие другие грамоты писал. В башне очаг горит, из окна горы виднеются. Дед перо отложит и начнет мне рассказывать разное - бывалое и небывалое. Хорошо.

Данута замолчала. Она задумчиво смотрела вдаль, как будто воскрешая в своей памяти картины безмятежной счастливой жизни.

- Данута, а почему ты от кнеза ушла? – через некоторое время спросила ее Луминица.

- Да кто ж от хорошей жизни-то сам уйдет? - усмехнулась Данута. - Я и думать не думала, что беда рядом ходит. Вскоре после смерти моих деда и бабки все из рода Гередье под опалу попали. И наш господин тоже. Заперся кнез в замке с воинами и выходить не хотел. А воевода его окружил с солдатами. Ох и страху я натерпелась во время осады. Но, думаю, лучше уж умереть, чем врагу сдаться. Однако воевода наш замок все же приступом взял. Почти всех мужчин поубивали. Отец мой… тоже… кнеза защищал, и убили его, бедного, - тут голос Дануты слегка прервался. Она отвернулась в сторону и некоторое время помолчала, а потом продолжила ровным голосом: - Мечом его проткнули. Сама батюшку родного обмывала, сама ему кровь с груди стирала, сама рубаху чистую надевала и молитвы читала. Последняя родная душа на этом свете.