Вчера он мог напиться. И на это был повод.

Но Саша не стал.

В жизни начинали происходить изменения – хотелось уловить их цвет. Не помечен ли он чернотой? Если нет, значит, надежда есть. Поэтому и не пил.

«Изменения» заключались в том, что сначала Саша смог раздобыть еды и воды. А на следующий день Марина заметила в доме через дорогу живых людей. Выходило, что три дня назад они увидели своих первых нормальных человеческих существ. Правда, если уж быть совсем откровенным, то Саша застал только пустой балкон. Человека или девушку, как настаивала жена, к тому моменту на нем не оказалось. Поэтому он никого не видел.

«Не могло же Марине померещиться? Или могло? Неважно… хотя нет, очень важно!»

Теперь они уже второй день сидели у окна и старались подловить этих выживших, но пока их посиделки результатов не приносили.

Но делать все равно было больше нечего.

Смотрели за стекло. Немножко ели. Спали. Пытались объяснить сыну, почему ему нельзя шуметь. Почему вообще ничего нельзя. Это сложно, особенно, когда чувствуешь, что живешь уже не надеждой на что-то, а по инерции.

Саша давно проснулся, но не вставал. Сложно было для себя решить, зачем нужно это делать. Поэтому он лежал, наверное, вот уже час.

Смирившись с тем, что вставать все-таки придется, Саша открыл глаза. Как ни странно, его подруга с обратной стороны света – чернота – никак себя не проявляла. Где она? Ресницы были влажными, и картинка, которую глаза транслировали в мозг, выглядела смазанной. Возможно, поэтому и исчезла чернота?

Саша шевелил пальцами на ногах и пускал пар изо рта. Под мышками, да и вообще в районе всех промежностей одежда была влажной от пота. Теряя свое тепло, она становилась холодной. Сначала зачесалось в одном месте, а через минуту во всех остальных. Настала пора подниматься.

Прислушавшись, Саша понял, что жена и сын очень тихо завтракали на кухне.

Он облажался со всякими крупами, которых так много взял в магазине.

Их нужно варить.

«А газа нет! Электричества тоже нет! Горячую пищу никто не ел уже… Да всем известно, сколько прошло времени с тех пор! Как их приготовить? Как согреться зимой? Существует ли способ, чтобы решить все эти проблемы?»

Вот поэтому Саша и находился в дурном расположении духа с самого утра. От того, что ничего другого у него не было.

– С другой стороны можно поступить так, – он заговорил вслух. Не театрально, а натурально сам с собой, не задумываясь, что лежит и разговаривает. – Я выйду в подъезд. Ну, возьму топор. Буду стучать по дверям и заходить в разные квартиры. Искать «бывших».

Боковым зрением он заметил, что Марина с Мишей стоят в дверях и молча слушают. Не издают ни единого звука, который бы мог разрушить вялое течение его речи. Мимо них в этом «ручейке» иногда проплывали, как желтые осенние листья, отблески чего-то вроде надежды.

– Но «бывших», скорее всего, здесь нет. А если и есть, то они слабы, потому что есть им нечего, – продолжал рассуждать Саша своим уже с утра уставшим скрипучим голосом. – Но слаб и я, потому что давно хорошо не питался. Пару дней. Может три – буду делать растяжку и что-нибудь, стимулирующее тонус. Стану хорошо есть. Чтобы набраться сил.

– Зачем, Саша?

– Затем, чтобы выйти! – он выдержал паузу и посмотрел на жену. – Чтобы найти, а лучше – не найти тех «бывших», что есть в подъезде. И отправить всех, кого потребуется, наверх на моем «лифте из преисподней».

Саша на несколько секунд замолчал.

– Потом я забаррикадирую дверь снизу и разожгу огонь, чтобы приготовить еду. На верхнем этаже, – он несколько раз медленно повернул голову в разные стороны, разминая шею.