Личный подарок Сталина Эдуард Семенов

Эдуард СЕМЕНОВ

ЛИЧНЫЙ ПОДАРОК СТАЛИНА

  Военно-исторический боевик

  (По воспоминаниям маршала авиации А.Голованова)

В оформлении использовано изображение с сайта  http://tsushima.su/ по лицензии ССО

***

1942 год. Осень. Где-то около двух часов ночи. В квартире командующего Дальней авиацией Голованова звонит телефон прямой связи с Кремлем. Командующий, высокий сильный мужчина, тяжело отрывает голову от подушки и, не открывая глаз, берет в руки трубку, хриплым голосом говорит.

– Голованов слушает!

  На том конце провода раздается знакомый голос с грузинским акцентом.

– Вы можете сейчас подъехать ?

  Голованов садится и опускает ноги с кровати. Он одет в трусы и майку.

– Да, сейчас буду.

  Командующий встает с постели и начинает одеваться. Его одежда, галифе и китель висят на стуле, сапоги стоят рядом. Супруга командующего открывает глаза и смотрит на мужа. Голованов замечает ее движение, кивает ей головой и улыбнувшись, говорит.

– Спи, я скоро буду.

  Супруга улыбается ему в ответ, понимающе кивает в ответ головой, и тяжело вздыхает. В ее глаза читается искренняя любовь и жалость к мужу, который должен уходить от нее. Она отлично понимает, что если мужчину вызывают ночью дела государственной важности, скоро вернуться он никак не может.

***

  Голованов выходит из подъезда и садится в легковую машину "Виллис", которая ждет его у подъезда. Водитель машины, офицер НКВД, здоровается с Командующим. Голованов отвечает ему и приказывает.

– Езжай на дачу к Верховному.

  Водитель кивает головой в знак согласия и включает зажигание. Голованов смотрит в окно. На городом висят дирижабли заграждения, рубиновых звезд не видно. Он смотрит на наручные часы. Стрелки показывают десять минут третьего.

***

  В кабине тяжелого бомбардировщика Пе-8 взрывается снаряд, и бортстрелок, который до этого строчит из пулемета, обессиленно повисает на ремнях. Командир корабля капитан Иконников, красивый мужчина средних лет, одет в кожаный комбинезон, унты, шлем, не видит этого. Он держится за штурвал и кричит.

– Коля, еще один мессер в хвост заходит, слышишь , Коля! Не подведи!

  Оборачивается и видит, что Коля без сознания. Иконников тут же кричит штурману.

– Вано, Коля ранен, а там мессер!

  Вано, штурман с трубочкой во рту, невозмутимо поднимается со своего места и идет к амбразуре в нижней части самолета. По пути смотрит на радиста, который строчит из пулемета в боковую амбразуру. Рядом еще один член экипажа, так же из пулемета на турелях стреляет по немецкому истребителю.

  Штурман подходит к раненному Коле, аккуратно оттаскивает его от пулемета и занимает его место. В этот момент из темноты появляется самолет. Он стреляет по Пе-8, прошивает его длинной очередью. Пуля вырывает клок из бедра штурмана. Штурман ругается.

– Ах, ты богу душу мать, и меня зацепил!

  Длинной очередь сбивает его. «Мессершмитт» со шлейфом черного дыма идет к земле.

  Кабину начинает заволакивать дым. Штурман, не вынимая трубки изо рта, зажимает свободной рукой рану, смотрит в иллюминатор, сообщает Иконникову.

– Командир, нас кажись все-таки подбили. Горит второй левый двигатель.

  Иконников дает команду.

– Игорь отключи двигатель, а я попробую сбить пламя.

   Винт двигателя прекращает вращаться. Самолет делает резкий вираж. Огонь гаснет. Штурман наблюдает за этим из кабины стрелка, радостно восклицает.

– Врешь, не возьмешь!

  Штурман возвращается на место, бинтует ногу, комментирует.

– Слава богу, царапина.

  Смотрит на часы. Они показывают полтретьего ночи. Подвигает к себе карту, включает радиостанцию, ловит сигнал, сообщает командиру.

– Если остальные двигатели не подведут, то дома будем через час и девять минут.

  Командир смотрит на приборы.

– Двигатели дотянут. У нас другая проблема – стойка шасси перебита. Придется садиться на брюхо.

  Штурман хмыкает.

– Саш, не в первый раз же.

  Командир улыбается.

– Не в первый.

  Смотрит назад.

– Что с Колей?

  Штурман отводил глаза в сторону.

– Убит. Осколок в висок попал.

  Иконников морщится как от зубной боли.

– А остальные?

  Штурман сообщает.

– Убиты радист и задний стрелок. А зацепило всех, кого-то сильнее, кого-то как меня. В общем, все как всегда. Нормально. Задание выполнили. Летим.

***

  Голованов входит в кабинет Сталина. Видит, что он стоит возле карты боевых действий, а за столом сидят два генерала и рассматривают карту Белоруссии.

  Сталин смотрит на Голованова.

– Очень хорошо, что Вы приехали, товарищ генерал-лейтенант.

  Он подходит к столу.

– Вот смотрите, какую интересную информацию сообщают нам наши разведчики.

  Сталин указывает концом трубки на карту и кивает генералу.

– Доложите сами.

  Генерал встает, одергивает китель, кашляет. Голованов наклоняет голову, готовится внимательно слушать. Сталин начинает ходить по кабинету.

– Сегодня наш разведывательно-диверсионный отряд, действующий в район Вильно, смог подключится к секретной линии связи и подслушать разговор между штабом группы "Центр" и Берлином. Речь шла о приезде в Белоруссию большой делегации из Берлина. Судя по всему с проверкой и для награждения офицеров и солдат особо отличившихся в последних боях.

  Генерал кашляет в кулак.

– Награждение должно состояться завтра в два часа дня в Доме офицеров города Вильно. Эту информацию подтверждают также наши подпольщики. Они указывают нам на то, что в городе введены беспрецедентные меры безопасности.

  Сталин останавливается.

– Мне вы немного по другому говорили.

  Генерал кивает головой.

– Да, товарищ Сталин, но…

– Говорите, у меня от товарища Голованова нет секретов. Он должен знать все.

  Генерал снова кивает головой.

– Хорошо. Так вот, есть также сведения, что во главе этой большой делегации может прибыть сам Гитлер.

  Голованов смотрит на Сталина. Сталин курит трубку, смотрит в окно.

– Какие Ваши предложения, товарищ Васильев?

  Встает второй офицер.

– Товарищ Сталин, нами подготовлена группа добровольцев-спортсменов. Мы готовы высадить десант в Вильно.

  Сталин оборачивается. И прерывает генерала.

– И Вы сами пойдете во главе этого десанта?

  Генерал замолкает и опускает глаза, потом заканчивает фразу.

– Если партия прикажет, то да.

  Сталин хмурится.

– Я нэ сомневаюсь, что партия сможем найти добровольцев, которые пойдут на все, чтобы достать зверя в его логове. Но… мы больше не имеем права на необдуманные поступки. Сейчас не 41 год. Если в Вильно действительно прибудет Гитлер, то его охрана будет состоять из отборных эсэсовцев и сколько бы туда мы не послали диверсантов, хоть дивизию, хоть армию, все равно будет мало.

  Он ходит по комнате.

– А если это дезинформация. И никакого Гитлера там нет и не будет? Получится, что мы просто потеряем столько времени. Я уж не говорю о человеческих жизнях.

  Первый генерал встает.

– Я доверяю своим разведчикам.

  Сталин смотрит на Голованова.

– А Вы, товарищ Голованов, как думаете?

  Голованов смотрит на карту и начинает докладывать.

– Город Вильно находится в зоне действия нашего тяжелого бомбардировщика ТБ-7. Если дело было бы ночью, то можно было бы послать в Вильно целый полк, и сравнять город с землей, но лететь ведь придется днем, чтобы поспеть к торжественному вручению. А значит, как только армада самолетов пересечет линию фронта, об этом станет тут же известно охране Гитлера и он покинет город.

  Генерал осматривает всех присутствующих.

– Поэтому я предлагают следующее. Послать в Вильно всего один самолет ТБ-семь с полным боекомплектом. А еще лучше с одной пятитонкой. Естественно это будет очень опытный и при этом снайперский экипаж. Способный дойти до цели незамеченными, прячась в облаках и положить бомбу точно в на крышу этого дома офицеров. Причем в точно заданное время.

  Сталин довольный кивает головой.

– У Вас в Авиации дальнего действия есть такие?

– Так точно, товарищ Сталин!

  Сталин затягивает, думает.

– Ну, что же, думаю, это единственный разумный вариант в данном случае.

  Смотрит на генералов.

– Товарищи не возражают?

  Те согласно кивают головой.

– Так и поступим.

  Сталин смотрит на генерала Васильева.

– А Ваших спортсменов мы используем в другой операции. У них еще будет возможность проявить свое мужество.

***

  На бетонной полосе военного аэродрома Кратово лежит полуразвалившийся самолет, который судя по всему только что произвел аварийную посадку. Без шасси. Погнуты винты, стекла передней кабины разбиты, весь фюзеляж в пробоинах. Возле разбитого самолета стоит карета "скорой помощи", пожарные.

  Санитары выносят из кабины раненых. Одного из самолета выносят накрытого белой простыней. Капитан Иконников просит остановиться санитаров. Откидывает простыню, смотрит на лицо умершего. Глотает слезы.

– Эх, Коля, Коля. Что я матери-то твоей скажу.

  Закрывает простыню и головой показывает санитарами, что можно уносить. Мимо проносят еще одни носилки с телом убитого. Штурман Иващенко курит трубку, радист плачет, механик сжимает кулаки. Рядом с разбитой машиной останавливается военный автобус из него выходит несколько , пять или шесть английских пилотов в сопровождении переводчика и сотрудника НКВД. Один из англичан подходит к Иконникову и на ломанном русском говорит.

– Мы видели вашу посадку. Мы восхищены мужеством Вашего экипажа. По нашему уставу мы должны были бы покинуть самолет на парашютах.