Я стоял на линии, когда она, точно известный поп-айдол, зашла в кафе. Черные очки, кепка, маска, скрывающая лицо. Она отстранённо махнула нам всем рукой и, ничего не говоря, ушла в раздевалку. Ее присутствие придало мне сил, и, натянув на лицо улыбку, я бросился обслуживать гостя, чтобы время пролетело чуточку быстрее.

К тому моменту, как она пришла, мы с Ким Хеджин стояли на линии, прислонившись к холодильникам, что доставали нам до пояса. Пока менеджер Ким вышла покурить со старшей по смене, мы могли позволить себе залезть в телефон, чем я и занимался, читая про симптомы шизофрении. На всякий случай.

Изоляция от общества – мимо.

Равнодушие к себе, друзьям и родным – 50/50.

Эмоциональная холодность – ну, типа возможно.

Постепенная потеря интереса ко всему, что волновало ранее, – да нет, вроде.

Нарушение сна – после двенадцатичасовой смены меня хватало только на поесть за «Ютубом», а потом жесткий отруб, так что нет, мимо.

– М-да. – Хаюн появилась довольно неожиданно и сразу же нас растолкала, чтобы открыть холодильник для персонала. – Че тут есть? А?! Опять все сожрали… – Она достала контейнер с гречневой лапшой. Принюхавшись, поморщилась. – Да твою мать, она испортилась, что ли?

Ким Хеджин равнодушно пожала плечами.

– Слабо было выкинуть? – фыркнула Хаюн, вытряхивая лапшу в мусорку, что стояла рядом, за небольшим столбом, который отделял кулинарию от кондитерской витрины. – Эх, может, стащить что-нибудь с витрины, пока их нет?

Она выпрямилась и глянула на стеклянную дверь, за которой менеджер Ким болтала с сонбэ[5]. Немного подумав, взяла тарелку и быстро пригнулась к витрине, накладывая себе немного фунчозы и бросая к ней пару дакбоккымтан[6]. Развернувшись, поставила все в микроволновку около моей головы и улыбнулась. Я ей тоже.

Пока еще рано было говорить про чудовище. Оно все равно безучастно ходило вдоль линии туда-сюда. Вот когда все уйдут – тогда да.

– Пойду налью чай. – Хаюн хлопнула меня по плечу. – Поставишь тарелку на поднос, как разогреется?

– Без проблем. – Я кивнул.

Остаток вечера прошел тоже ровно. Без происшествий. Менеджер Ким ушла часам к семи вместе с сонбэ, Ким Хеджин – почти сразу же, как Хаюн поела. И вот мы остались вдвоём. Или впору уже говорить втроем? Гостей тоже не было. Мы все могли расслабиться.

Обычно нам запрещалось сидеть, пить чай или кофе нашего кафе без оплаты, и вообще условия были на самом-то деле адские, но вечерняя смена плевать на все это хотела. Дауль уже расположилась за столиком напротив кассы, где обычно сидела менеджер. Перед ней был имбирный чай, и она все время с кем-то разговаривала по видеосвязи. Мы же с Хаюн налили себе по огромной кружке кофе, экспериментируя на свой вкус. Где я еще мог бы безостановочно хлебать банановое молоко забесплатно?

Хаюн добродушно уступила табуретку мне, потому что ноги нещадно ныли.

– Короче, мне нужно с тобой серьезно поговорить. – Я зачем-то понизил голос, хотя, кроме нас, в кафе никого не было.

– Мы парочка, которая выясняет отношения, что ли? – Она шутливо вскинула брови.

– Я, возможно, сошел с ума, но кое-что не сходится…

Недоумение на ее светлом личике отразилось моментально. Тогда я начал свой рассказ с самого начала, периодически косясь на монстра. Он беспардонно подслушивал нас.

– Хм-м. – Выслушав меня, Хаюн сняла ободок с головы, чтобы ее почесать. – Давай я его нарисую, хочу понимать, как оно выглядит.

Под «хлебкой» было много полочек, и в одной из ниш стоял принтер. Стащив листок и раздобыв ручку, Хаюн принялась набрасывать эскиз по моему описанию.

– Не, рога чуть витиеватые, – встрял я. – Ага, такие, а еще плечи… хз, будто оно горбится и в плаще. – Я повернулся к монстру, а он, на мое удивление, тоже с интересом смотрел на рисунок. – И волосатый.