– Просто тупые пособия куда-то исчезли, – тихонько выговорила она, размахивая рукой, чтобы скрыть дым. – Сраный коп опоздал, да еще и все эти говноинстанции футболили меня туда-сюда. Пришлось завести новую карту.

– У вас деньги-то хоть остались?

– Да. – Хаюн потерла глаза. – Но это были деньги на Гисока. Тупизм, короче, но решаемый, плевать. Только нервы мне растрепали.

– Все равно на, это вам, – я вытащил из кармана подачку от чеболя. – Сегодня были щедрые чаевые. Думаю, ты можешь их забрать себе.

Хаюн на мгновение опешила, смотря на купюру с подозрением. Впрочем, она, как и я, никогда от денег не отказывалась. Она дернулась, будто хотела что-то спросить, но тут заметила Ли Ёнхёна. Как-то неприлично долго Хаюн всматривалась в него, прежде чем сощурилась и недовольно выдала:

– Что этот хер здесь забыл?

– Не знаю. – Я пожал плечами. – Игнорируй его, и все.

– Мог бы уж не одну чашку кофе заказать, – пробубнила она, отходя к кофемашине. – Нам выручку надо бы сделать. Сколько там?

– Мало. – Я отмахнулся.

Наша точка располагалась возле бизнес-центров, поэтому аншлаг и запары приходились в основном на обеденное время. Реже, но все же чаще, чем обычно, второй волной запар становился вечер, когда люди уходили из офисов. Но конкуренция играла свою роль: рядом находилось еще несколько заведений, где цены были ниже, качество лучше, а в некоторых еще и нормальный алкоголь подавали, не то что у нас – какие-то вина, которые я бы ни в жизнь не купил.

За последние месяцев пять план мы выполнили всего раз. Такой себе результат, но меня он волновал мало. Премии за это были копеечные, раза в два меньше, чем сегодняшний спонтанный чай от Ёнхёна. Так что и смысла стараться я не видел. Мне нравились спокойные вечера, когда не нужно никого обслуживать.

Всю оставшуюся смену проводили в привычном темпе. После сплетен за чашкой чего-то вкусного принялись заниматься каждый своим делом. Я перетащил всю чистую посуду, освободил самые большие гастры и отнес их Дауль. Вымыл микроволновки, освободил холодильник для персонала. Даже удосужился пополнить одноразовые контейнеры, а то утренники иногда жаловались на их отсутствие. Часов в девять вечера списал остатки супа на глаз и оттащил кастрюлю тоже на мойку. Перетащил обратно большие гастры, которые уже вымыли. Попутно обслуживал редких гостей.

У Хаюн дел было тоже невпроворот: убрать всю выпечку с «хлебки» в корзинку, вымыть саму «хлебку», предварительно разобрав ее и после собрав обратно. Нарезать новый пергамент, пересчитать кассу, поставить хотя бы одну кофемашину на промывку, чтобы потом не тратить на это время. Написать список «списанки» – мне тоже пришлось повозиться с накладными, но в целом я был достаточно подкован, чтобы определять все так, без бумажек.

Эта рутина была нашим постоянным ритуалом.

Часам к десяти я вытащил паллеты[21] из подсобки, но оставил их на линии. Так, что они перекрывали небольшой вход между линией и залом. Как бы не мешали гостям, но и мне не пришлось бы потом их тащить через половину кафе.

– Какие тортики сегодня списываются, Хаюн-хан? – Дауль кружила между витринами, высматривая самое вкусное. Она приобняла Хаюн за плечи. – Этот будет?

Она ткнула пальцем в свой любимый шоколадный торт. Как по мне, он был слишком сухим и необоснованно дорогим – за счет своего веса. Единственное вкусное в нем – это свежие ягоды сверху. Я постоянно таскал клубнику или голубику, если он списывался.

– Нет, Дауль, все, иди давай. – Хаюн отмахнулась от нее. – Нам работать надо.

– Тц. – Та пригрозила ей пальцем, а потом ущипнула за задницу.