. Если опровергнут какой-то элемент теории, то это лишь значит, что в теории есть недоработка, и эту недоработку можно исправить. А рушится теория полностью лишь тогда, когда она в целом неверна. Но как проверить теорию в целом? Это проблематично сделать путём единичного эксперимента, это проверяется лишь длительнойпрактикой.

Дедукция есть силлогистика. Возьмём популярный силлогизм: «Все люди смертны. Сократ – человек. Значит, Сократ – смертен». Это дедуктивное заключение. Но что представляет из себя первая посылка «Все люди смертны»? Это ведь индуктивное обобщение! Собственно говоря, бо́льшая посылка в умозаключении всегда является индуктивным обобщением. В этом смысле дедукция вовсе не противостоит индукции. Индукция необходима для дедукции, она её составная часть. Противопоставление же индуктивного и дедуктивного метода основано на том, что познание пытаются ограничить одними индуктивными обобщениями, отвергая последующую дедуктивную работу с ними. И противопоставляются на самом деле не дедуктивный и индуктивный методы, а дедукция, перемешанная с индукцией, с одной стороны, и чистая индукция с другой. Но на пути чистой индукции не может быть построено никаких серьёзных теорий. Не желая признавать это, некоторые сторонники индуктивного метода всё же пытаются называть результаты своих исследований теориями, хотя на настоящие теории это не похоже даже отдалённо… Вместе с тем есть и совсем ярые сторонники индукции, которые прямо заявляют, что в науке вообще не должно быть теорий. Но тогда и науки как таковой не будет…

Вообще само представление о том, что возможно внеопытное знание, что философия и философская психология игнорируют опыт, и что настоящая наука началась лишь тогда, когда обратилась к опыту – это огромный миф, раздуваемый в течение нескольких веков сторонниками эмпиризма. Внеопытными могут быть лишь предпосылки, допущения, из которых исходят. Насколько такие предпосылки оправданы, показывает сам опыт. В таком случае знание из опыта хоть поначалу и не выводится, но впоследствии опытом подтверждается. В другом случае никаких исходных допущений нет, и всё выводится на основе осмысления опыта. Есть два эти случая, а третьего не дано. Без опыта вообще знание невозможно. На это пытался обратить внимание ещё И. Ильин:

Вот эти два типа опыта мы и встречаем в психологии: 1) сознательно культивируемый, т.е. эксперимент и специально организованное наблюдение; 2) естественный опыт, где нет попыток вызвать специально исследуемое явление, где оно просто ожидается, или встречается в опыте – важно лишь не пропустить его и обратить на него внимание. Но психология, как и вообще эмпирическая наука, называет опытом лишь одну его разновидность – первую, а выводы на основе осмысления естественного опыта трактуются как «оторванные от опыта».

Постоянно звучащие в адрес глубинной психологии обвинения в умозрительности и оторванности от опыта нельзя принять, ибо Фрейд, Юнг и Адлер были врачами-психотерапевтами и основывали свои теории на глубоком анализе случаев болезни своих пациентов. Справедливость сделанных выводов и предположений они проверяли на практике – практике лечения пациентов. Это разве не проверка опытом?! Другое дело, что люди, практикующие эти теории, дают им разные оценки. Скажем, теорию Фрейда считали ошибочной уже Адлер и Юнг. А позже и многие практики психоанализа от этой теории отказались – достаточно назвать основателя гештальт-терапии Ф. Перлза. Но, с другой стороны, немало психоаналитиков практикуют теорию Фрейда до сих пор. И как оценить эту теорию? Она прошла проверку практикой, или нет? Однозначного ответа здесь дать нельзя. Однако говорить, что эта теория была создана в игнорировании опыта, является в корне неверным. Просто опыт противоречив, и его трактовка зависит от предварительно усвоенных положений, которые, словно призма, могут этот опыт представлять по-разному…