– О милостивые боги! Ви́ллмир! Это ты?!

Казалось, что раненый не слышал обращённого к нему возгласа. Он даже не обернулся, чтобы взглянуть на вошедшего.

– Виллмир, посмотри на меня, – настаивал Ариминий, склоняясь над бледным лицом варвара. – Разве ты не узнаешь меня? Я сын Сигимера, бывшего вождём племени херусков. Ты, наверное, слышал, что он погиб, и всеми делами племени заправляет князь Сегест. Если ты не помнишь моего имени, это не имеет значения. Меня теперь зовут Арминий.

– Я не знаю тебя, – бесцветным голосом произнёс раненый.

– Это не так! Конечно, прошло много лет, и меня теперь трудно узнать. Но я помогу тебе вспомнить день нашей встречи. Помнишь, как ты вместе со своим отцом приезжал в нашу деревню? Я предполагаю, что твой отец хотел просить могущественных херусков о помощи и поддержке. Он вместе с моим отцом заседал на совете старейшин. В его отсутствие тебе нечем было заняться. Ты стоял и смотрел, как я и мои друзья, шумные неугомонные дети, с азартом играли в войну. Мне было тогда не больше десяти лет, а ты уже был рослым и статным юношей лет пятнадцати-шестнадцати. Нас, задиристых мальчишек, возмущала твоя насмешливая улыбка, с которой ты взирал на нашу незатейливую игру. «Нужно сбить спесь с этого чужака», – с жаром воскликнул я. «Но как?! Он почти вдвое больше любого из нас!» – заметил самый осторожный. «Мы сделаем вид, что ушли, и потом подкрадемся сзади и нападём все разом. Наша атака должна быть неожиданной, и тогда этот верзила не устоит на ногах и обязательно свалится в огромную лужу, которая сейчас прямо у его ног. Пока он будет подниматься из грязи, мы разбежимся в разные стороны и вдоволь посмеёмся над этим задавакой», – таким был мой план. Он всем понравился, и мы не замедлили осуществить его. Но тебя наше нападение не застало врасплох. Ты, непоколебимый, как скала, с лёгкостью раскидал нас, и всем, кого поймал, надавал увесистых тумаков. Мне не повезло больше всех. Я угодил как раз в ту лужу, около которой ты стоял. Увязнув в жидкой грязи, я не мог убежать и готов был заплакать от стыда и отчаяния. Ты подошёл и вытащил меня. Сердце моё сжалось от страха. Но ты не ударил меня, а просто взял за подбородок и заставил посмотреть в твои выразительные глаза. В них были и строгий укор, и великодушная снисходительность, и едва уловимая печаль. Я никогда не забуду того момента, потому что ты был первым человеком в моей жизни, который обратился ко мне, как к взрослому: «Когда ты поведёшь их в настоящий бой, тебе следует точно рассчитать свои силы. Иначе никакие хитрости и обходные манёвры не принесут тебе победы». Мы познакомились и пошли ко мне домой. Там ты заступился за меня перед матерью, которая сильно разгневалась из-за моей испачканной одежды. Ты сказал, что всё произошло по твоей вине, и мать перестала злиться и браниться, так как ты был гостем, а гостеприимство для нас свято, не так ли?

Арминий полностью отдался воспоминаниям. Словно заново переживая волнующие моменты далёкого детства, он говорил пылко и восторженно, стремясь заразить своего безмолвного собеседника чувством светлой ностальгии. Но тот продолжал равнодушно смотреть на разрисованную стену, и, казалось, не слышал ни одного слова.

– Вечером, после ужина, мы сидели у костра в окружении полдюжины ребят, которые составляли мою постоянную компанию. Ты рассказывал нам легендарные истории о наших богах и героях. Сколько красоты и чувства было в твоих словах! Когда ты повествовал о забавных проделках Локки в образе кобылы, мы чуть не лопались от смеха, а когда описывал трагическую гибель Бальдра и горе его жены, умершей от тоски, я не мог сдержать слёз. Хотя мы привыкли тщательно скрывать свои слёзы, боясь прослыть малодушными, мне совсем не стыдно признаваться, что твой проникновенный рассказ заставил меня плакать. Ты произвёл на меня, ещё ребёнка, неизгладимое впечатление. Мне нравилось в тебе всё, и хотелось стать таким же, как ты! Ты слышишь меня? – Арминий нетерпеливо потряс раненого за плечо, чтобы вывести его из оцепенения. Это неосторожное прикосновение, очевидно, вызвало сильную боль. Из груди раненого вырвался тихий стон, и он бросил на Арминия быстрый презрительный взгляд через плечо.