– А Хуан Д’Арьенцо?

– Это «Король ритма». Если у Пульезе, Тройло, Ди Сарли танго в основном мелодичное, часто медленное, то Хуан Д’Арьенцо – это всегда чёткое, ритмичное танго. Танцевать под его оркестр я очень люблю, и все мои ученики через какое-то время говорят, что благодаря нашим занятиям они полюбили ритмичное танго. Он мне близок по темпераменту, но весьма далёк своим весьма неуживчивым характером: он постоянно со всеми ссорился и расставался. Как видишь, у каждого руководителя оркестра свой характер, свой стиль, поэтому и танцевать их музыку нам нужно по-разному. А сейчас мы начнём с медленного танго Карлоса ди Сарли.

Рассказывая об оркестрах, Нико словно задавал контекст, перенося нас из мира обыденности в Аргентину, в мир красоты и гармонии, настоящего танго. Он словно давал мне понять: душа танго – в том, что мы выражаем, а не в том, как мы двигаемся. Он говорил, что танго – это не заученные шаги, а целая философия, которую каждый оркестр раскрывает в своей неповторимой манере. В этом заключалась первая особенность наших уроков.

Второй особенностью было то, что мы начинали урок с традиционного танго. Он пользовался им, как настройщик камертоном для настройки инструментов. Что бы я в дальнейшем ни просила отработать – милонгу, вальс, нуэво —первым танцем на наших уроках неизменно было «простое танго», как мы в шутку назвали его на первом занятии.

Но это было ещё впереди, а сейчас он стоял передо мной, протягивая руку. Я коснулась его руки, отвечая, осторожно, почти неуверенно, и между нами возникло то, что нельзя увидеть, но можно почувствовать – тонкая нить доверия. И я впервые не поняла, а именно почувствовала, что танго танцуют не руками, не ногами, а сердцем, которое слышит биение другого сердца. В этом объятии заключалась вся сложность человеческих отношений: близость, которая требует границ, и свобода, которая возможна только в доверии.

Мы станцевали два классических танго, затем Нико предложил исправить пару ошибок, допущенных в танце, показав, что для устойчивости нужно лишь чуть по-другому встать. Он вообще ценит «мелочи», вызывающие большие изменения. И мы продолжили работать над самым важным, по его мнению, —над взаимодействием в танце.

В середине занятия образовалась минутная пауза, и Нико сказал по-русски:

– Я схожу за водой для нас, – эта короткая фраза, которая стала для меня традицией и третьей особенностью преподавания Нико, и которую он будет говорить в середине каждого урока, напомнила любимую книгу Богомила Райнова «Черные лебеди»:

«Накиньте что-нибудь на плечи, здесь холодно».

Райнов точно почувствовал и описал могущество этой простой, на первый взгляд, фразы. Именно она начинала и завершала историю любви героини. Именно её она вспоминала, когда ей так не хватало тепла и поддержки. Именно такие простые вещи, как ласковое «Таня» или «Татьянка», дают ощущение нужности и исключительности.

Как подобные фразы меня раздражали в детстве, особенно «Не беги, упадешь», «Давай наденем кофточку», «Не ходи по лужам, простудишься»!

«Мама, я уже большая, я сама знаю, могу и т.д.» И лишь когда я действительно выросла, стала жить отдельно и перестала слышать эти многообразные модификации «накинь что-нибудь на плечи, здесь холодно», я поняла, как они дороги и как скучаю по ним.

«Я схожу за водой для нас» – для меня было явным проявлением истинной «безусловной» любви к своим ученикам, той самой, что даёт силы двигать горы и приводит к успеху самый невозможный проект. Все эти чудесные особенности побуждали меня вновь и вновь приходить на занятия к Нико, а потом делиться этой любовью уже с моими учениками и людьми, которые оказывались рядом, так я словно продолжала этот начатый в танго «круговорот любви».