Мои родители не могли долго ждать. Оставаться на одном месте было опасно. Их могли обнаружить. Найти укрытие в зоне дислокации вражеских машин было крайне сложно. По совету Анатолия они решили воспользоваться отвлекающим маневром во время очередной битвы и пересечь линию фронта в районе Обнинска, проехав на максимальной скорости, включив глушитель связи. В этом районе находилась военная часть с мобилизованным семнадцатым роботизированным полком, где Анатолий был закреплен.

Раннее утро. Солнце только-только появилось на горизонте. Было прохладно и безветренно. Небо чистое, без единого облака. Территория близ Обнинска. Родители перед самым началом спецоперации сумели удаленно взломать несколько натовских боевых роботов, на время обезвредив их. Это повысило шанс на успех. Однако роботов было гораздо больше, чем они могли взломать за короткое время. Анатолий с отрядом бойцов и роботов шли навстречу, надеясь, что спецоперация пройдет успешно. Но эта операция не прошла успешно. Сначала мы ехали тихо, надеясь, что вражеские машины нас не заметят. Вдруг внезапно начали стрелять, раздались громкие взрывы. Началась битва. Отец дал газу, и мы ускорились. Скорее, быстрее. Надо покинуть поле боя, пока нас не заметили. Несмотря на то что встречный батальон взял на себя весь огонь, шальная пуля все же настигла нас. Мы ехали быстро, насколько это было возможно. Отец давил на газ, гоняя по проселочной дороге. Но один из вражеских роботов все же заметил нас и открыл по нам огонь из пулемета. Отец быстро реагировал и увиливал как мог, держался до последнего, сам пытался пригнуться. Мать, держа меня на руках, лежала на заднем сиденье и плакала, сил сдерживаться не было. Она, конечно, немало боевых действий повидала и уже привыкла ко всему, но материнский инстинкт изменил ее восприятие. Она так боялась меня потерять. Пули попадали в машину, но не выводили ее из строя, так как она была бронированной и работала на электродвигателе. Этот момент, как мне рассказывали, казался моей матери невероятно длинным, время словно замедлилось. Она незаметно для себя вошла в состояние шока и уже не слышала речь отца, не понимала, что происходит. Я начала плакать. Тот робот выпустил небольшое количество пуль до своего уничтожения. Но все же одна пуля стала роковой. Машина в целом выдерживала обстрел, но стекла были слабым местом. Бронебойные пули пробили заднее стекло, и одна пуля попала отцу прямо в голову, пробив ее насквозь. Лобовое стекло испачкалось кровью и частицами мозга. Тело отца стало словно тряпочным, голова опустилась вниз и болталась, как маятник, руки расслабились и упали. Тело оставалось прижатым к креслу, так как было пристегнуто. Из пробитого отверстия головы на одежду текла ярко-алая кровь. Скорость быстро падала, но машина еще некоторое время продолжала ехать по инерции. Мать, находившаяся в сильном шоковом состоянии, ничего не понимала, продолжала лежать, крепко держа меня в объятиях. Я плакала. Мать мало помнила тот момент из-за шока. Говорили, что нас быстро вытащили из машины и увезли на броневике, который ехал рядом в момент обстрела. В броневике был Анатолий. Что стало с телом отца, маме решили пока не говорить. Так я потеряла отца. Мне было чуть больше года.

Мать проснулась вечером на медицинской кушетке в одном из помещений бункера, свет слегка приглушили. Помещение бункера было оборудовано как медицинский кабинет. Рядом сидела женщина в халате и маске. Это была медсестра. Она сидела на соседней кушетке, там же сидела и я, держав в руках игрушку. Она заметила, что моя мать проснулась и тут же посмотрела на меня, но ничего не сказала. Освещение плавно стало ярче. Врач, следивший по камере видеонаблюдения в соседней комнате, зашел через несколько секунд, подошел к матери и сразу заговорил: