Спрятав за пазуху свою национальную гордость, 19-летний Израиль Гельфонд – Александр Парвус, покидает Россию. Он отправился в Швейцарию, где для евреев нет ограничений в получении образования. В 1887 году поступил в Базельский университет, который окончил в 1891 году, получив звание профессора. В Цюрихе Парвус знакомится с «группой освобождения труда» Плеханова и становится марксистом. Из-под пера Парвуса выходит ряд серьезных публикаций о причинах голода в России в 1898-99 годах: «Мировой рынок и сельскохозяйственный кризис», «Голодающая Россия» и др., к которым Ленин отнесся весьма одобрительно и рекомендовал для прочтения. Парвус сотрудничает с редакцией газеты «Искра» и печатается в ней. Вскоре он переселяется в Германию и вступает в немецкую социал-демократическую партию. Однако из-за пристального внимания немецкой полиции был вынужден часто менять место жительства. В 1904 году в Мюнхене Парвус знакомится с Троцким. Последующие революционные события в России на время их сблизили друг с другом.

Парвус одним из первых, еще в ХК веке, начал борьбу за восьмичасовой рабочий день. Он провозгласил всеобщую стачку как главный метод борьбы пролетариата. У него было много общего с Троцким в изложении тактики борьбы пролетариата за лидерство в буржуазно-демократической революции. При всем этом Парвус позволял себе отступления от ортодоксального марксизма и даже высказывания провокационного характера: то он предлагал не национализировать частную промышленность, так как это окажется невыгодно, то выражал опасение, что социалистическая партия свою выигранную власть может обратить против большинства народа и подавить профсоюзы (А. И. Солженицын, «Красное колесо»). В последнем Парвус не ошибся: как в воду глядел. Подобные высказывания Парвуса, при всей их непоследовательности, обнаруживают в нем человека весьма проницательного.

Имперскую Россию Парвус ненавидел и как монархию, и как державу, бесцеремонно подмявшую под себя окружавшие ее малые народы и угнетающую его собственный. Освобождение российских евреев он определенно связывал с крушением самодержавия. Более того, он желал развала Империи, отъединения от нее национальных окраин. Однако желать – это одно, а делать – совсем другое. И Парвус оказался человеком дела.

В 1904 году с началом войны с Японией Парвус предсказал поражение России. Как ему это удалось? Ведь японцев собирались «шапками закидать».

Когда в Октябре 1905 года первая русская революция достигла своей кульминации, Парвус приехал в Петербург и вместе с Троцким вошел в Исполнительный Комитет Совета рабочих депутатов, развив бурную деятельность. Но если Троцкий был прирожденным оратором и «сжигал себя» на митингах, то Парвус предпочитал держаться в тени; однако как организатор он был незаменим. С Троцким они доводят тиражи революционных газет до сотен тысяч экземпляров. Он также был автором, – возможно, и единственным, – знаменитого «финансового манифеста», поставившего в тупик царское правительство. После ареста руководства первого Совета рабочих депутатов Парвус организовал второй Совет. Однако вскоре был схвачен, судим и приговорен к ссылке на поселение в Туруханск. Но с дороги сбежал и уехал в Германию.

На этом заканчивается первая яркая, революционная и понятная всем страница жизнедеятельности Парвуса и начинается темная, запутанная история, отвратившая от него многих из его бывших соратников по борьбе. Все началось в 1902 г. с денежной аферы, связанной с постановками Горьковских пьес в Германии. Парвус взялся организовать эти постановки и большую часть вырученных денег, кроме причитающихся ему самому и Максиму Горькому, передать Германской социал-демократической партии. Однако он присвоил все собранные деньги и, по собственному чистосердечному призванию, прокутил их вместе с некоей красавицей на европейских курортах. Это недостойное революционера приключение сразу подорвало его авторитет в интернациональном социал-демократическом «братстве», предпочитавшем любому действию сохранение незапятнанной репутации, и отравило всю его дальнейшую жизнь. Однако лично я не очень его и осуждаю: может быть, в течение этих нескольких месяцев с красавицей он и был по-человечески счастлив. Деньги немецким товарищам он так и не вернул, но дальнейшая история показала, что, во всяком случае, с русскими революционерами он расплатился сполна.