Гренвилл покачал головой: «Нет. Никогда. А вы когда-нибудь видели этого парня?»

«Только один раз. Я ответил на телефонный звонок, когда Эттлтона не было – Уэллер сказал мне, что какой-то парень, похоже, с нетерпением ждет ответа, и этот человек, Дебретт, ругался на другом конце провода, говоря, что ему нужно поговорить с Эттлтоном, иначе небеса рухнут. Это дало мне возможность услышать голос Дебретта – он, несомненно, иностранец. Затем, несколько дней спустя, я как раз поворачивал в Парк-Виллидж с Эттлтоном, когда услышал тот же голос через плечо: «Минуточку, мистер Эттлтон. Это ради вашего же блага, вы знаете». Я увидел его в тот раз – странного вида даго с острой бородой и огромными выпуклыми линзами в очках с самой широкой оправой, которые я когда-либо видел. Он заметный парень, потому что у него в бороде есть белая прядь. Ты можешь спросить, зачем я тебе все это рассказываю. Честно говоря, я хочу узнать, кто этот Дебретт. Эттлтон мне не говорит. Он замолкает, как моллюск, когда я затрагиваю эту тему. Я знаю тебя достаточно долго, чтобы доверять тебе, Гренвилл. Ты умеешь держать язык за зубами».

«Господи, да. Я знаю это. Если бы я был болтлив, я мог бы нажить неприятности – как для себя, так и для других людей». Он закурил еще одну сигарету и изучил нахмуренное лицо Рокингема. «Доверяя мне до сих пор, вам лучше довериться теперь мне немного больше. Я готов изучить прошлое джентльмена Дебретта, если вы предоставите мне адекватные данные – и доводы».

«Правильно. Ты можешь использовать свое воображение так же легко, как я использую свое. Если Эттлтон в бешенстве из-за этого парня, и при этом не хочет ничего рассказывать своим друзьям, ответ прост. Эттлтона шантажируют или угрожают ему каким-то образом. Ну, если это так, то и лекарство тоже простое – полиция. Любой здравомыслящий человек должен знать, что безопаснее сдать шантажиста полиции, чем торговаться с ним. Моя позиция такова. Я не могу ничего добиться от Эттлтона, поэтому я хочу спустить эту птицу на землю, чтобы иметь возможность разобраться с ним, если возникнет необходимость. История пока слишком туманна. Звучит как грошовый ужас – иго с бородой, изрекающий безумные предупреждения. Я простой человек – не держу эту чушь за сценой. Кроме того, это второсортно».

Отвращение на суровом лице Рокингема заставило Гренвилла рассмеяться.

«Да, но вы не казались таким уверенным в себе в тумане только что. В Лондоне происходят странные вещи – разве я не знаю? – и полиция не всегда приезжает вовремя. Теперь я понимаю ваши опасения. Вы хотите, чтобы ваша проблема была решена, и вы могли бы контролировать ситуацию. Давайте поговорим о ваших данных. У вас есть что-то большее, чем просто имя этого человека и описание его бороды с белой прядью, не так ли?»

«Да, у меня есть кое-что более конкретное», – сказал Рокингем, немного помедлив. «Не знаю, проснусь ли я утром и буду ли ругать себя за то, что так разболтался. Однако нет смысла тянуть с этим. У меня есть подозрение, что этот человек работает в студии где-то в Ноттинг-Хилле. На прошлой неделе я был там, на ужине – довольно скучном, – и по дороге на станцию зашел в тихий паб, чтобы выпить виски, которое я жаждал весь вечер, но так и не получил. Паб назывался «Рыцарь-Тамплиер» и находился в стороне от Олтон-роуд. Я видел, как Дебретт выходил из него, когда я вошел». Рокингем встал и подошел к огню.

«Ты можешь спросить, почему бы мне самому не выследить его. Это было бы несложно, если бы он жил где-то в районе Олтон-роуд. Но есть одна проблема: Дебретт знает меня в лицо. Он видел меня с Эттлтоном и говорил со мной по телефону. Если он увидит меня в своем районе, то может ускользнуть, и я потеряю его из виду. С другой стороны, он, вероятно, никогда не видел тебя, поэтому если ты присмотришь за ним, у него не будет причин подозревать неладное».