Рокингем слегка усмехнулся. «Я, конечно, понимаю твою точку зрения, хотя не мне критиковать Сибиллу. С одной стороны, она жена Брюса, и как актриса она знает свое дело. Оставим ее в стороне. Ты говоришь, что тебе нравится Брюс. Дело в том, что я беспокоюсь за него. Я думаю, у него что-то на уме, и, вероятно, это заставляет его чувствовать себя неловко из-за тебя и Элизабет. Его разум отказывается справляться больше, чем с одной проблемой одновременно».

«Что это? Деньги? Или джентльмен Дебретт, о котором он только что так любезно упомянул?»

«Что ты знаешь о Дебретте?»

«Ничего, кроме того, что однажды Сибилла упомянула его имя, и Брюс из-за этого впал в дьявольскую ярость».

«Гм… Слушай, не хочешь зайти ко мне выпить, если тебе больше нечего делать? Мы могли бы немного поговорить. Я в затруднении, а ты не дурак, Гренвилл. К тому же, с твоим журналистским опытом, ты мог бы раздобыть информацию об этом парне. Мне не нравится говорить в этом тумане. У меня такое чувство, что мистер Дебретт может бродить вокруг. Заходи и немного поговорим».

«Спасибо. Буду рад. Я часто думал о том, чтобы описать ваш дом как уникальный пример истории, кристаллизованной в Вест-Энде. Это удивительное место».

«Хорошее место, но оно обойдется мне в кругленькую сумму, если я вскоре не поймаю удачу со своей новой пьесой. Черт! Клянусь, за нами кто-то следит, Гренвилл! Прислушайся!»

Рокингем остановился как вкопанный, держа своего товарища за руку, а Гренвилл сказал:

«Да. Я слышал шаги. Они уже прекратились. Подождите секунду».

Он внезапно нырнул в туман, оставив Рокингема стоять под размытым светом уличного фонаря, настороженно оглядываясь вокруг. Было что-то абсурдное в чувстве напряжения, которое овладело им здесь, в самом сердце Вест-Энда, с самодовольными дверными табличками модных специалистов вокруг него. Он закурил сигарету и пожал плечами, но все равно вздохнул с облегчением, когда Гренвилл снова появился рядом с ним, говоря:

«Я потерял парня в тумане. Странно, не правда ли? Пойдемте в ваше жилище. Я с вами согласен, туман – не место для обсуждения странных дел».

Маленький домик Рокингема находился на углу между Парк-лейн, Калросс-стрит и Шепердс-Маркет. Чтобы добраться до входа, нужно было пройти через узкую арку в конце конюшни. Она открывалась на удивительный маленький зеленый квадрат, где стоял крошечный квадратный дом в два этажа, построенный как загородный коттедж, возможно, или пристройка к какому-то особняку в последние дни правления королевы Анны. Как сохранилось это милое маленькое здание, обстроенное со всех сторон, было одной из загадок, которые радуют сердце лондонского антиквара. Но вот оно, из приятного розово-красного кирпича, с крошечным передним двориком из сумасшедшей мостовой и большим платаном, возвышающимся позади него в саду какого-то барского дома, который все же пережил разрушительную руку современных строителей квартирных домов.

В тумане, когда Рокингем и Гренвилл проходили под аркой, он выглядел еще более фантастично, чем обычно: квадратный фонарь светил над входной дверью из выбеленного дуба, а над фрамугой виднелся оранжевый свет.

Открыв дверь с помощью ключа, Рокингем повел гостя вверх по небольшой прямой лестнице в свою обшитую панелями гостиную на первом этаже, затем пригласил Гренвилла присесть, пока он разливал напитки за столиком сбоку.

«Я хочу поговорить об этом деле с Дебреттом», – начал он внезапно. «Я бы не стал упоминать об этом, если бы ты сам не упомянул, но я рад возможности обсудить это с кем-то. Ты хорошо знаешь Эттлтона и заинтересован в его благополучии, так сказать, из-за Элизабет. Можешь ли ты узнать, кто этот Дебретт? Ты когда-нибудь слышал это имя в связи с какой-нибудь художественной выставкой или чем-то в этом роде?»