«О, чушь! Целая череда людей жила и работала здесь. Если мистер Даго-Фейс не боялся этих странных существ, почему я должен их бояться? На самом деле, моя кровать стояла в ризнице, или комнате для переодевания, или в покоях первосвященника – в закутке вон там, но я почему-то предпочитал быть на свежем воздухе, если вы понимаете, о чём я».

Он провел друга через холл и толкнул дверь, ведущую в маленькую комнату, которая была меньше половины высоты главного здания. «Это то, что агенты описывают как спальню, ванную и кухню. Факт! В шкафу за ней есть ванна. Лестница в подвал находится здесь».

Он остановился и оглянулся через плечо.

«Мне выключить там свет? Чтобы не привлекать внимание людей снаружи».

«Неважно», – сказал Рокингем. «В любом случае, я хочу хорошенько осмотреть это место, а в темноте мы этого сделать не сможем. Будь проклят тот, кто снаружи».

«Если бы вы были Брюсом Эттлтоном, я бы ожидал, что вы поведете себя так же, как сейчас», – сказал Гренвилл. «Вы решили, что произошло что-то ужасное».

«Я ничего не могу с собой поделать, мой дорогой друг. Не может быть нормального объяснения тому, что чемодан Брюса оказался незапертым в подвале в таком месте. Тот факт, что Дебретт сбежал, делает это ещё более зловещим».

«Гнилое слово. В любом случае, откуда вы знаете, что Брюс не преследует другую птицу? Лестница здесь. Я оставил чемодан там, где нашёл его. Возьмите мой фонарик. Там внизу нет света».

Рокингем подошел к двери, на которую указал его друг, и посветил фонарем на каменные ступени, ведущие вниз, и начал спускаться. Гренвилл добавил:

«Осторожнее со ступенями, они скользкие. Чёрт! Что это?»

Из коридора позади них донесся звук чего-то падающего, и молодой человек обернулся, говоря: «Чёрт возьми! Я знаю, что запер эту проклятую дверь. Другого пути нет». Он пересёк маленькую комнату и выскочил в коридор – и тут свет погас.

Рокингем, стоявший внизу пологого лестничного пролета, издал крик.

«Подожди, не бросай меня здесь, дурак!» Его слова потонули в грохоте наверху, а затем столь же непостижимо снова вспыхнули огни.

С колотящимся сердцем Рокингем бросился вверх по заплесневелой лестнице, поскользнулся, опустился на одно колено, выругался, пришел в себя и, добежав до конца зала, увидел Гренвилла, сидящего на полу и касающегося руками красного рубца на лбу.

«Ублюдок!» – хрипло сказал он. «Кто-то ударил меня по голове в темноте».

«Послушай, с меня хватит», – с отвращением сказал Рокингем. Наклонившись над Гренвиллом, чтобы оценить степень его травмы, он снова встал и оглядел захламленную студию. Тут не было никого, кроме них двоих, а дверь, через которую они вошли, оставалась закрытой. «Я не верю в привидения и тому подобное», – сказал он. «В этом проклятом месте кто-то есть, и я собираюсь его найти».

«Меня ударил не призрак», – пожаловался Гренвилл, с трудом поднимаясь на колени. «У вас есть с собой фляжка, старина? У меня кружится голова, мне нужно прийти в себя».

«Тогда бренди тебе не поможет», – строго ответил Рокингем, говоря тем самым наставническим тоном, который всегда заставлял Гренвилла чувствовать себя неугомонным. «Оставайся на месте, пока головокружение не пройдет. Я поставлю холодный компресс на твою толстую голову. Вода в этом кране пригодна для питья?»

Гренвилл слабо усмехнулся. «Вода!» – с отвращением запротестовал он. «Мне нужно выпить, негодяй».

«Этого ты от меня не получишь. Никогда нельзя давать при черепно-мозговых травмах спиртного. Я когда-то немного изучал медицину, если тебе это интересно».

Он подошел к раковине и намочил свой большой шелковый носовой платок под краном холодной воды. Гренвилл, всё ещё чувствуя себя больным и дрожащим, слабо усмехнулся и спросил: «Что вы будете делать, если свет снова погаснет?»