Она любила поболтать с Лунеллой, поиграть с разноцветным ветром, помолчать, уютно обняв Хранителя Календаря. Да много всего можно делать ночью. Но это только тогда, когда в мире спокойно. Не надо никого ловить, спасать, освобождать, убивать.

А вот восьмой месяц года Веронесса не очень жаловала. Это был месяц прощаний, месяц ожиданий, месяц окончаний и месяц начал. Леди всегда чувствовала его тягучесть, вязкость.⠀

Глянец и сочность красок потихоньку превращались в матовые цвета с пыльным, уставшим налетом.

В воздухе звучала еле уловимая печальная музыка.

Одно время года, танцуя и напевая, переходило в другое.

Но все это временно. Веронесса это понимала и просто старалась пережить, перетерпеть.

Ну ладно, хватит романтической философии или философской романтики.

Леди лихо притормозила у задних ворот Магистрата. Хотела сделать сюрприз, но прекрасно понимала, что не получится.

Ару бесшумно исчез. И Веронесса знала, что он уже на террасе, среди своих любимых Хранителей Календаря. Они тоже обожают Ару, потому что он болтун еще тот, а Хранителям только это и надо.

Леди прошла мимо стражей, кивнула им. Они, кажется, и не заметили, что Веронесса не появлялась здесь некоторое время. Но это обманчиво. Уж кто-кто, а стражи видели всех и все. Даже мысленную речь могли слушать.

– Ой, а кто это у нас появился? – удивленно спросил громкий голос.

– Эрастер! – обняла коллегу Веронесса. – Как вы тут без меня? Всех вредителей вычислил? Мне что-нибудь оставил?

Она точно знала, что Эрастер специально вышел ее встречать. Работа у него такая: знать, что будет через пять, десять минут, а может, и через час или год.

Хоть Леди старалась держаться солидно, но, встретив друга, почувствовала, как внутри что-то перевернулось. От этого незнакомого чувства Веронессе стало как-то не по себе. Вроде приятно, но она во всем искала подвох. Даже в своих чувствах.

А подвоха и не было.

Добродушный Эрастер всегда заботился о Веронессе, как о своей внучке.

– Пошли, пошли, заждались тебя все.

Леди зашла в общий рабочий зал и опять удивилась своему внутреннему состоянию. Раньше это была просто работа. А сейчас ей кажется, что это самое лучшее место во всех мирах. Все такое родное. Недавно она уже испытывала это же чувство в домике мадам Евдокии.

И пять пустых столов, и пять кресел, и огромное витражное окно от пола до потолка, и строгая Танетта, и веселая Камилла, ну и Босс – леди Джемма. Они возились около маленького столика, на нем мерцал шар леденцово-оранжевого цвета, над которым завис кофейник.

Танетта держала пять огромных кружек. Вернее, держала всего две, а три, так же как и кофейник, парили рядом. Камилла суетилась с закусками.

– Девочка моя!

Леди Джемма засеменила навстречу Веронессе.

– Наконец-то. Я уж грешным делом думала, что ты не распрощаешься со своими девчонками.

Никто никогда не видел настоящую леди Джемму. Могли только догадываться. Последние тысячу лет она – милая старушка. Седые длинные волосы собраны в пучок, из-под очков в тонкой золотой оправе взгляд добрых, но всегда настороженных глаз. Леди Веронесса знает одно: ее Босс – одна из самых грозных и сильных волшебниц.

– Леди Джемма, скажите, все хорошо? Совершитель Убийств там, где ему положено быть? У меня пока еще не восстановилась картинка прошлого.

– Да пока она тебе и не нужна.

– Веронеллка! – так ее звала только Камилла. Она подскочила, чуть не сбив Джемму, полезла обниматься с Веронессой. – Ты не представляешь, что учудил твой Ару. Он покусал мою лисичку, – захохотала она. – Нет, только представь, она не хотела что-то там говорить, а Ару куснул ее за заднюю ногу. Ох она и визжала. Хотя я подозреваю, что не от боли, а от обиды.