Окончательно успокоившись за сестру, она принялась за работу: выписывать путевые листы на поездки и отправлять в рейс заводской транспорт согласно нарядам. Так, незаметно и рабочий день подошел к концу. Когда стрелки на больших заводских часах приблизились к 16:30, Валя собралась, не заходя домой, поехать с работы в больницу. Она взяла яблоко, чтобы съесть его по дороге и уже направилась к выключателю погасить свет, вдруг заметила на краю стола рядом с окошком, через которое она выдает водителям путевки на поездки, шоколадку. Было ясно, что шоколадка предназначается именно ей, так как в конторке она сидит одна. Значит кто-то из водителей незаметно положил ее, когда она выписывала документы. Но кто? Валя терялась в догадках. Она сегодня выдала около тридцати путевок. Наконец раздался заводской гудок, означавший, что смена закончена. Валя положила шоколад в сумочку и погасила свет в конторке.

Уже в больнице, войдя к сестре и еще пятерым соседям по палате, Валентина заметила, как у средней, так она иногда называла Лиду, слегка порозовели щеки, пропал лихорадочный блеск в глазах. Раздав каждому из лежащих пациентов по большой антоновке, остальные яблоки Валя положила в тумбочку сестры, затем спросила:

– Как ты?

– Уже лучше, температуры нет. Уколы мне делают по пять раз в день и даже ночью колют.

В это время в палату зашла медсестра с коробкой шприцов. Она откинула край одеяла и воткнула иглу с лекарством в Лидкину маленькую, почти детскую попку. Запахло спиртом от ватки. Валя опомнилась:

– Ты лежи, я сейчас пол помою и приду волосы тебе расчесать.

Под одобрительным взглядом медсестры Валя вышла и вскоре вернулась с ведром воды и шваброй. Она помыла пол в палате, затем в коридоре и хорошенько вымыв руки в туалете вернулась к сестре:

– Ой, совсем забыла! Тут шоколадка у меня. Ты же так любишь шоколад! Вот, держи, – и Валя протянула сестре плитку в черной с золотом обертке «Золотой ярлык». Лидка, разорвав обертку, зашелестела фольгой и начала разламывать шоколад. Один из кусочков протянула сестре. Та махнула рукой: – Не… у меня от него зубы болят. —

Что было неправдой. Валя очень любила шоколад, она любила его не меньше Лиды, но привычка отдавать сладости младшим засела в ней накрепко. В этот момент распахнулась дверь и в палату влетел Борька с пакетом в руках. Одна из соседок по палате – молодая женщина сделала ему замечание:

– Молодой человек, стучаться надо! Тут женское отделение. —

Привыкший с рождения к женскому окружению, Борька смутился, хотел даже опять выйти, но женщина, уже накинувшая халат, успела его остановить:

– Куда! Проходи, раз вошел. В следующий раз стучи. Не маленький уже! – и вышла из палаты в коридор.

Пятнадцатилетний Борька покраснел вместе с ушами. Шмыгнув носом, положил пакет на тумбочку сестры.

– Я прямо из ремесленного. Домой не заходил еще. У нас на заводе сегодня практика была.

– Голодный наверняка. На, возьми яблоко.

Валя открыла свою сумку и протянула брату яблоко, которое она забыла съесть по дороге в больницу.

Борька, лишь головой мотнул: – Я от них еще больше есть хочу и в животе урчит.

Лида протянула брату кусочек шоколадки. Он с наслаждением закинул его в рот:

– Ладно, пошел я! Там в пакете мать тебе передала. Выздоравливай быстрее.

И направился к выходу, где в дверях столкнулся с женщиной, сделавшей ему замечание. От этого парень еще раз покраснел, вернее, побагровел с ушами и его светлые, непослушные вихры стали еще светлее. Борька выскользнул за дверь и исчез в плохо освещенном коридоре больницы.

После его ухода Валя взяла расческу и стала приводить в порядок волосы сестры. У Лиды были хорошие волосы – густые, золотисто-русые косы. Местами они свалялись и от пота, вызванного высокой температурой, образовались жесткие колтуны. Валентина старалась расчесывать осторожно, не причиняя боль сестре, но некоторые колтуны, словно из войлока, пришлось выстричь ножницами с разрешения сестры.