Утром ударил мороз, Николай вышел из тёплой избушки и выдохнул, пар от дыхания заклубился и поднялся вверх. Небо было чистым, белёсое солнце зажигало на снегу разноцветные искры, и даже родник журчал тише, видать и его прихватило стужей.

В самый раз банька-то будет, подумал Николай и затопив почерневшую от сажи банную печь, взял вёдра и пошёл по воду. В воздухе пахло дымком и вениками, Николай натаскал побольше воды в старую, потемневшую от времени банную кадку, подбавил пару вёдер снега, обливаться после пару, а потом пошёл к озерку. Там рос можжевельник, Николай его вместо веника берёзового приспособил уже давно, зимой тут их взять негде. Запасали, конечно, иногда тутошние обитатели, кто летом рыбалить здесь налаживался, да большого запаса не держали. Ничего, мочало свежее Николай с собой прихватил, а веник можжевеловый не хуже берёзового всю грязь отдерёт…

В таких приятных, размеренных думах шёл охотник к озерку, нацепив на ноги снегоступы, чтобы не проваливаться в пышный снег.

Лисий Глаз темнел своей водой посреди белоснежного простора, над озером поднимался пар, а ветви деревьев, обрамляющих берега, были покрыты бахромой искристого инея. Намётанный глаз охотника приметил несколько звериных троп, они спускались к самой воде, видать, на водопой приходили, зимой-то с этим туго.

Вот и хорошо, подумал Николай, за добычей далеко и ходить не придётся – вон, сколько натоптано. Хотя, зверь, он соображает о таком, быстро учует, что охотник тут объявился, осторожней станет и дальше в лес уйдёт. Ну да ладно, сегодня пока ещё отдых у Николая, путь непростой был, до сей поры кости от холода ломит.

На другое утро проснулся Николай отдохнувшим и полным сил. Было ещё совсем ранёхонько, даже ниточка зари не занималась за лесом. Пора и за дело приниматься, отдохнул, всё в избёнке приготовил, в баньке отпарился.

Николай надел чистую рубаху и под руку нитка попалась, на которой ладанка Катеринина висела. Улыбнулся, вспомнив Катины синие глаза, с грустью глядели они на Николая, долгая разлука им предстояла, томилась от этого девичья душа…

Ничего, оглянутся не поспеет его Катюша, придёт весна, и пока стоит ещё путь, Николай вернётся с промыслом домой. Меховщик в уезде хорошую плату даёт за шкуры, здесь добытые, потому как заповедные тут места, сытый зверь ходит, хороший мех на зиму оправляет.

Приготовил заряды, ружьё проверил, провианту брать не стал – нынче далеко не пойдёт, проверит вокруг озера, чьи следы имеются, кого ему в первую добычу удача прочит. От чего-то томило душу чувство, словно позабыл он что-то… Поскрёб Николай в затылке, да уж очень хотелось поскорее на охоту пойти, так и не припомнил ничего.

Следов вкруг озерка-то было много, и лисьи, и лось ходил, большой, судя по следу. Он хоть и без надобности для Николая, а всё ж… Есть-то ведь чего-то надо до весны, охотник тем и кормится, на сухарях до весны не протянуть.

Удачлив был Николай в те дни, месяца не прошло, а добычи у него было уже много, лисье семейство ему попалось, соболей добыл да белок, ну да это так, по мелочи. Передохнуть решил охотник, да и зверь ушёл дальше от Каркылаевской заимки, теперь за добычей на день-два дальше придётся в тайгу ходить, ну да и это дело привычное. А ежели так дело пойдёт, то и весны Николай ждать не станет – жадность для охотника гиблое дело, потому – как набьёт столько, чтоб нарточку свою утянуть мог, тут домой и отправится. Катерина обрадуется, коли он раньше оговорённого срока домой вернётся!

Да вот только не всякий охотник со своим азартом справиться может… Вот и Николай, вроде уж и по́лно, довольно добычи ему, а всё думается – остаться ещё, покуда удача такая выпала. Когда ещё так-то повезёт?