Васятке только четырнадцатый год пошёл, когда захворала сильно Устинья, кашель злой пронимал, иссохла вся, побледнела. Всё больше на лежанке, в шаль завернётся да лежит, отвар горячий пьёт.

Позвали лекаря карсуковского, тот пришёл, порошки какие-то дал пить, обещался через неделю снова заглянуть. Да не помогали порошки, и коренья, что Устинья из своего сундука достала, тоже.

Горевал Василёк шибко, нешто и бабушку Устинью теперь придётся ему на погост провожать… Только обогрелся около неё, ласковая она к нему, добрая, а вот вишь как – никого смерть не щадит, и всегда нежданной гостьей в дом является.

Старался Васятка, за бабушкой ходил, заботился, даже к артельщику Спиридонову на поклон пошёл, хоть и боязно ему было, что прогонят его с богатого дома, и говорить не станут. Заручился Васятка запиской от урядника Гордеева, сказав тому, что Устинья занемогла, и лекарь тутошний сказал, лекарство надобно из города доставить, в аптеке оно готовится. Вот и хотел Василёк с просьбой к Спиридонову обратиться – пусть привезёт. Да не за просто так, взял Васятка денежку небольшую, в благодарность человеку важному за хлопоты.

Смирно сидел Васятка в большой прихожей дома артельщика Спиридонова, ждал, пока доложат тому, что отрок прибыл к нему с запиской от Гордеева. Мимо паренька сновала туда-сюда прислуга, мало внимания на него обращая, только управляющий глянул пристально, когда прохаживался мимо, заложив за спину руки.

Васятка сидел на скамейке у самого порога и во все глаза разглядывал богатое убранство. Прихожая была эдакого размера, поди как вся ихняя изба будет, и скамьи всё мягкие стоят, пурпурным сукном оббитые, и вазоны белой глины, как же искусно сделаны. Глазел Васятка на всё это и дивился, какое же чудо руки человеческие сотворить могут, с Божьей помощью!

Но особенно Васятке глянулись огромные, во всю стену прихожей зеркала в резной озолочённой раме, которые висели по обоим стенам друг напротив друга! Вот где диковина! Он видал, конечно, и ранее зеркала разные – девчата карсуковские, бывало, с собой носили махонькое, или с лотка купец продавал этакие на ручке, на ярмарке в соседнем большом селе Верхови́нцы. Дома у них с бабушкой тоже было зеркальце, небольшое, на ножке железной, в буфете стояло. Да дома-то Васятке оно и без надобности было, а тут, загляделся…

Словно два озерка перед ним раскинулись, только отражалось в них не синее небо и склонившиеся к воде кудлатые ивы. Себя Васятка в тех зеркалах не видел, он сидел в уголке, а отражалась в зеркале огромная эта прихожая, и лавки в сукне… Васятка вытянул шею, чтоб получше разглядеть этот мир наоборот, и чуть вздрогнул – в зеркале отражалось и второе зеркало, висящее напротив.

Какое-то чудное явилось Васятке, даже голова вскружилась немного, потому что в зеркале образовался длинный коридор, который… плыл. Вился, словно зеркальная тропинка, и на миг Васятке показалось, что его сейчас же затянет туда, в этот странный дом в отражении.

– Ну а ты что тут околачиваешься? Или заняться тебе нечем? – раздался рядом с Васяткой строгий голос.

Мальчик подскочил, от двери к нему шагнул тот самый управляющий, что четверть часа назад прошёлся по дому и приметил сидевшего без дела отрока. Теперь он сурово сдвинул брови, чёрные его усы сердито подрагивали, когда он шумно выдыхал воздух.

– Я тут… по надобности я… Каллистрата Демьяновича ожидаю, – быстро заговорил испуганный Васятка, – Записка у меня от Гордеева, и я…

– Записка? – управляющий сделался ещё сильнее сердит, – Записку отдал, так чего сидишь! Чай Каллистрат Демьянович не кинется сей же час к тебе, этакой важной птице! Дела свои справлять иди, али они у тебя только записки носить?!