У нее в душе сейчас кипела целая буря теплых чувств, но как выразить их, она, увы, не знала. Ей всегда давалось это тяжело. И сейчас, крепко обнимая домового, она лишь надеялась, что мудрый Добролюб поймет все то, что ей хотелось бы сказать этими объятиями.

— И вот еще, — сердечно обняв девушку, домовой бережно поцеловал ее в лоб и провел по нему большим пальцем. — Теперь тебя остальные домовые привечать будут. А коли попросишь, так и подсобят.

— Спасибо, — растроганно поблагодарила девушка, благодарно улыбаясь и прижимая к себе дорогой подарок.

— Ну давай, дитя, пора.

Леона сбежала с крыльца, быстро еще раз обняла Ружену, сняла Флокса с коновязи и, вставив ногу в стремя, мягко вскочила в седло. С тоской оглядев в последний раз место, в котором выросла, она посмотрела на домового и крикнула:

— До свидания, Добролюб!

— Удачи девонька, — проскрипел домовой, сотворяя обережный знак.

Затем повернулась к наставнице.

— До свидания, бабушка, — с теплотой попрощалась она и, развернув коня, дала шенкелей, пуская его легкой рысью по ведущей к проселочной дороге лесной тропке. Вот и начался ее путь.

У дома стояла женщина и, глядя на удаляющуюся девушку, тихо шептала обережные заговоры. Закончив, она вытерла намокшие глаза, развернулась и пошла обратно в дом.

[1] Очелье – расшитая головная повязка, удерживающая волосы. Иначе: начельник, начелок, девичий венец.

[2] Тул – колчан, сумка для стрел.

[3] Налучь – футляр для лука.

[4] Разиня – невнимательный, рассеянный человек.

[5] Толокно – крупа, толченое на кусочки зерно.

[6] Пуд - устаревшая единица измерения массы русской системы мер, равная 16,38 кг.

[7] Урочище – какая-то выделяющаяся местность, что-то, что служит ориентиром или природной границей.

[8] Недоуздок – часть лошадиной амуниции. Надевается на голову, за ушами, и вокруг морды. Предназначен для того, чтобы вести или привязывать лошадь или крупный скот.

5. Глава 5

Глава 5

Солнце клонилось к западу. Вокруг летали тучи мелкого раздражающего гнуса. Докучливые гады маячили перед лицом, норовя укусить побольнее, и попеременно забивались то в глаза, то в нос, утомляя не меньше распалившегося солнца. Конь раздраженно хлестал хвостом по бокам и время от времени мотал головой, стараясь отогнать надоевших кровососов.

Подходили к концу вторые сутки пути. Леона свернула карту, которую только что внимательно изучала и убрала обратно за пазуху.

— Да-а, дружок. Кажется, не успеем мы с тобой добраться до села до заката. Придется, видно, нам в лесу ночевать.

Прошлую ночь они, как и рассчитывала Леона, провели в Дымищах. Войдя в маленькую деревеньку еще засветло, она успела определить Флокса на конюшню и найти добрых людей, которые приняли ее на ночлег и досыта накормили горячим ужином. Так что ту ночь она провела в тепле и уюте, и, казалось бы, после хорошего отдыха они должны были бы успеть преодолеть нужное расстояние, но новый день отличился особо горячим солнопеком. Флокс быстро уставал и неохотно переходил на рысь, двигаясь вялым шагом. Несколько раз, чаще обычного, приходилось останавливаться и скрываться в лесной тени, чтобы конь мог немного передохнуть. Благо, сегодня часть пути лежала неподалеку от реки, и, остыв на привалах, Флокс мог вдоволь утолить жажду. Вот только близость воды была еще и причиной разлетавшегося гнуса, который раздражал и утомлял коня не меньше палящего солнца.

Сейчас они второй час двигались, окруженные лишь луговыми просторами, и укрыться от солнца было негде. Леона уже некоторое время шла на своих двоих, чтобы облегчить путь Флоксу, и, держа коня в поводу, вглядывалась в даль.