Леон Боканегра вышел ему навстречу.

–Чего хочешь? – спросил он.

–Покончить с этим ожиданием, – ответил всадник на сносном кастильском. – Мы будем с вами хорошо обращаться и договоримся с монахами о вашем выкупе.

–Выкуп? – удивился испанец. – Какой выкуп? Мы простые моряки и нищие эмигранты. Думаешь, кто-то заплатит за нас?

–Монахи из Феса этим занимаются.

–Я о них слышал, – признал капитан. – А если они не заплатят?

–Тогда мы вас продадим как рабов.

–По крайней мере, ты честен, – признал Леон Боканегра.

–Ргуибаты никогда не лгут, – гордо ответил бедуин. – Лгут европейцы, лгут мавры и лгут делимиты, но ргуибаты всегда говорят правду.

Капитан «Морского Льва» помедлил, а затем указал на остатки своего корабля.

–Слушай, – сказал он. – Мой корабль полон ценных товаров, которые сделают тебя богатым. Если ты дашь слово, что отпустишь нас, они твои. В противном случае я их сожгу.

–Свобода? – удивился бедуин. – Какая глупость! Если я вас отпущу, вас схватит другое племя, которое обменяет вас на оружие и боеприпасы, чтобы сражаться с нами. – Он махнул рукой в сторону корабля. – И предупреждаю: если ты подожжёшь судно, я прибью вас к песку и оставлю, чтобы солнце высушило ваши мозги в медленной и мучительной агонии. Подумай об этом!

Развернувшись, он удалился, покачиваясь на своём проворном скакуне, оставив испанца в полной уверенности, что тот вполне способен сдержать своё слово.

Его команда ждала в напряжении, и, выслушав подробности переговоров, старший помощник, Диего Кабрера, мальягино с шепелявостью, кривым носом и зубами акулы, спросил, как будто снова ожидал приказа:

– А что мы будем делать теперь?

– Это то, что мы должны решить совместно, – указал он. – Теперь я не могу принимать решения, как это было на борту корабля, поскольку у меня больше нет судна, которым можно командовать.

– Но ты всё ещё капитан.

– Капитан моря в пустыне? – воскликнул его собеседник. – Не смеши меня! Моя обязанность была держать судно на плаву, и с того момента, как я допустил его гибель, я утратил свою власть.

– Никто не виноват в том, что этот шторм налетел так внезапно.

– Конечно, нет! Но мы совершили ошибку, двигаясь слишком близко к берегу. Мы превратили переход в рутину, и за это я действительно чувствую вину.

– Мы все виноваты.

– На борту есть только один ответственный: капитан. – Он обернулся к лицам, смотревшим на него с тревогой. – Я хотел бы знать ваше мнение… Поджигать ли нам корабль или оставить его?

– Какая разница, пригодится эта рухлядь дикарям или нет? – возразил Фермин Гаработе. – Пока есть жизнь, есть надежда.

– Ты правда думаешь, что какой-то монах заплатит за нас хотя бы один дублон? – с лёгким презрением вмешался Диего Кабрера. – Выкупают богатых и знатных, а не моряков, которым нечего терять.

– У нас всё ещё есть шанс сбежать.

– Сбежать? Куда?

Леон Боканегра поднял руку, призывая к тишине.

– Не будем торопиться, – заметил он. – Мы ещё можем продержаться несколько дней. – Он горько улыбнулся. – А вдруг пойдёт дождь?

И дождь действительно пошёл на третью ночь, но это была такая скудная и жалкая изморось – четыре капли, едва хватившие, чтобы смочить губы, – что она принесла не столько надежду, сколько уверенность в её отсутствии. Этот пустынный край останется "землёй, пригодной лишь для перехода" на следующие пять тысяч лет, и никто, кто здесь не родился и не вырос, не сможет выжить, что бы он ни делал.

Как будто судьба решила ещё больше деморализовать их, на линии горизонта появилась белая парусина, оставалась там несколько часов, а затем удалилась к югу, не обращая ни малейшего внимания на их крики и махания.