Легкий сквозняк колеблет пламя свечи – под землей постоянные сквозняки, – оторви взгляд от свечи, переведи на звезды. Желтые звезды на бело-синем фоне, бело-синий фон на плотном картоне, плотный картон на светло-сером кафеле, светло-серый кафель на бетоне; за бетоном толща земли вперемежку с камнями, корнями, костями; черви роют проходы в земле, огибают камни. Взгляд идет по проходу, петляет, пропадает в одном из них.

Что видишь ты?

Отсутствие солнца. Искусственный свет перехода. Светло-серый кафель. Светло-серого кафеля блеск. Ни день, ни ночь. – Компьютерная графика какая-то. – Желтые звезды на бело-синем фоне.

Богохульство – отсутствие солнца…

И солнце не может прейти своей меры, иначе его настигнут Эринии…

Богохульство! Не может ворваться в туннель!!

Две ноты (секс и смерть) звучат как одна,

два тела слились в одно, – фа-диез! соль-бемоль!

Закачай новую мелодию в свой мобильник!

Номер счета на сайте (раскрытый футляр гитары),

переведи деньги на счет (брось червонец-другой в футляр),

жмот, не жлобись!

Стань неофитом, жлоб!

– Иди, сынок, иди, – костлявая отпускает меня, – теперь я и одна управлюсь, спасибо тебе.

Нет сил ответить что-нибудь: пожалуйста, например.

– На заработки в Москву приехал, или как? – как бы между прочим спрашивает бабуля, ждет ответа, не слышит. Заработали ржавые шестеренки механизма, отвечающего за мыслительный процесс; я четко услышал скрип; впрочем, это могла заскрипеть скамейка.

Не будет тебе ответа, уже потому не будет, что… не отвечаешь ты за свои шестеренки, не отвечаем мы… вот тебе мой ответ.

– У меня двоюродная сестра в Рязани (ужасный скрип), в педагогическом институте преподавала (это ужасно!), старшим научным сотрудником, а пенсия нищенская, – за квартплату едва хватает вносить. Так она на свою пенсию четырех человек содержит: дочку, внучку и зятя! Я к ним на свадьбу приезжала. Наташка тогда блондинкой была, как сейчас помню, двенадцать лет назад (скрип затих) … пятнадцать, мужчинам такие нравятся. Они с Андреем с первого курса вместе жили и только на третьем расписались. Ужасные нравы у современной молодежи. Андрей в те годы большие надежды подавал, а сейчас, пишут, нигде не работает, сидит ночами на кухне, книжки читает; четвертый год пошел (вздохнула со скрипом, но тут же продолжила). По специальности не устроиться, охранником в банк тем более, там в основном военные, те, что в запас уволились; курьером идти брезгует – стыдно, говорит, кандидату наук за сигаретами для троечников бегать. А питаться святым духом не стыдно? Столько офисов кругом – сиди, работай! Мало того, что денег в дом не несет, так еще электричества уйма нагорает! Мужчина должен семью содержать, а не электричество жечь! Правильно?

Мужчина-то мужчиной, – отвечаю не вслух, – но в офисах за компьютерами (это дома: сидишь себе, на компе лабаешь), но в офисах сподручней женщинам. Проверить документацию, запятые, составить годовой отчет, сбегать покурить на улицу, возле центрального входа (в офисах борьба с курением); вернуться, придирчиво осмотреть себя в зеркале лифта, с чем-то смириться; бумажки с места на место переложить, ответить на телефонный звонок, на второй телефонный звонок, на третий (телефон звонит и звонит); самой позвонить.

Привычная картина: столик к столику, жены в ряд, каждая за своим столиком, отделена от другой стеклянной перегородкой, каждая чем-то занята, – гарем, – ткацкая фабрика нового образца; тысяча баксов в месяц; летом в Анталию. А те немногие, что между ними мужчинами для разнообразия (те же тысяча баксов, та же Анталия), очень евнухов напоминают.