Русская разведка, естественно, обустроила в городе штаб-квартиру. Впрочем, как и турецкая, и польская, и литовская. Да каких только там ни шастало тайных импресарио. Альгис в Рашкове имел обширные связи, в том числе и сомнительные. Охотно водился со всякого рода отребьем, нищими, бездомными, бандитами. Великолепные информаторы по большому счёту. Порою сам переодевался в бродягу, слонялся по пыльным улочкам и площадям, просил на пропитание, выполнял за мизерное вознаграждение подсобные работы торговцам-иудеям. Иногда даже участвовал в грабежах. Что поделаешь, оперативная необходимость. Добываемая информация не имела цены. Часто встречал гетмана Замойского в городе. Случалось, гетман что-нибудь ненароком ронял или выбрасывал, как мусор. Тут же прихрамывал сгорбленный старикашка-оборвыш, или юродивый. Поднимал и незаметно передавал Альгису.

Непростой человек был Ян Замойский, знатный гетман Речи Посполитой. Высокообразованный, великолепный организатор, политически активный, и католик, и протестант, и христианин, и не исключено, что тайно посещал синагогу. Одних только жён четырёх поменял. И всё с политической выгодой. Самому Сигизмунду Вазе помог на престол вскарабкаться, став у него ближайшим поверенным. И всё-то у гетмана выходило как надо. Научный склад ума позволял распутывать клубки любой шерсти, нити которой тянулись почти по всему континенту. Тот самый князь, что подробно наставлял боярина Рыдву перед засылкой к туркам.

Альгис долго скакал за черногузами, пока не стали попадаться холмы, возвышенности, наконец блеснул дорожкой луны в излучине Днестр. Было за полночь. Птицы уже не различались в небе. Но он чувствовал, что продолжают лететь. Двинулся вдоль берега, который порой становился скалистым, приходилось объезжать и заросли густых кустарников. Иногда до слуха доносилось неясное, но всё ещё распознаваемое щёлканье клювов. Когда стало светать, наткнулся на запутавшегося в кизильнике подраненного аиста, рядом с которым взволнованно суетилась преданная аистиха. Заметив человека, птицы возобновили щёлканье. Альгис остановил коня, спрыгнул. Самочка расправила крылья, красавица, в строгом белом платье с чёрной окантовкой по краям крыльев и оперенья хвоста, грозно зашипела и вдруг произвела атаку на непрошеного гостя. Чуть ли не до слёз это растрогало боярина. Он протянул к ней ладонь и сам зацокал языком. Точь-в-точь как аист. Присел, согнулся, осторожно начал приближаться.

Аистиха застыла в недоумении. И… сложила крылья. Альгис, осмелев, подкрался совсем близко, выждал некоторое время и погладил по спине, потом шею. После чего они вместе направились к безуспешно пытавшемуся высвободиться из цепких колючек несчастному её супругу.

– Что, брат, не повезло тебе? – протянул руку, аист тут же цапнул клювом, по-видимому не терпел, вообще не признавал панибратства, особенно в присутствии дамы сердца. – Э, да ты храбрец, уважаю. Однако что будем делать? Без моей подмоги не обойтись. Позволь?

Аистиха безмолвствовала какое-то время. Но вдруг подбежала и давай хватать клювом своего суженого за клюв, пришепётывая. Скоро суженый перестал бесноваться и притих. Как младенцу, стараясь не причинять дополнительных страданий, Альгис начал обламывать ветки, отцеплять колючки. Заметив кровь на крыле, пробормотал в задумчивости:

– Кто ж это тебя? Вроде пуля. И как ты далыпе-то?

Освободив, наконец, черногуза, присел на траву, задумался. Кто осмелился в аиста стрелять? Явно нехристь. Достал из дорожного мешка лепёшку, покрошил.

– Подкрепитесь пока, ребятки. Потом надо будет рану промыть и перевязать. Со мной поедете?