-Фу, – поморщился Петя. – Какой же ты, Ветка, всё же циник.

  -Не я, жизнь такая, цитируя героев киноклассики.

  С тяжелым сердцем, разорванной в клочья душой, Власкин сел за руль, нажал на газ. Белкин решил выйти, когда свернули на автостраду, сказал, что лучше доберется автобусом – ну чтобы камеры и радары ГАИ их всех троих не зафиксировали. "Позвоню".

  И Коля позвонил Пете ранним утром, причем с неизвестного номера. Хотел проигнорировать вызов, но вдруг уже следователи его разыскивают? Не стоит тянуть резину, уж лучше сразу во всем признаться. Но только в чем признаваться? Не мы же утопили Иоланту, черт бы ее побрал. И сам же себе ответил: не сообщили ни в службу спасения, ни в полицию, а это уже криминал. И зачем послушал Колю, чего ему теперь еще надо?

  Белкин томить не стал. Выдал сходу:

  -С вас сто тысяч евро и свободны. Приму и долларами. Юани не предлагать.

  -Травки накурился с утра?

  -Не курю и вам не советую. Одно баловство. Только чистый "снежок". Иначе напишу заявление в полицию, нет лучше сразу прокуратуру, что это вы с Веткиным утопили Анну Ивановну Косицину. Ну как Веткин и говорил: сначала изнасиловали, потом концы в воду.

  Подавившись возмущением, Петя замычал в трубку, словно голодный племенной бык. Наконец, выдал:

  -Ты же с нами был, и на себя напишешь?

  -А кто об этом знает? Ни на одной камере слежения меня нет, я сидел на заднем сиденье в твоей ржавой консервной банке на колесах. Отпечатков пальцев нигде не оставил – если заметил, я всегда был в тонких перчатках. На ваши смартфоны не попал. Кстати, запись стирать бессмысленно, следы все равно в телефоне останутся, Веткин знает.

  Да, Белкин вспомнил, что Коля действительно все время был в белых перчаток.

  -Откуда же ты тогда мог узнать, что это мы увезли Иоланту на Оку?

  -Так я весь разговор в кафе на Таганке записал. А накануне встретил Иоланту, и она якобы мне рассказала, что вы отправляетесь на съемки в ночь. Так-то, дружок. Готовьте бабло, иначе будете кукарекать на параше.

  Только вместе с тобой, хотел ответить Петя, но просто отключился. Набрал Веточкина.

  -Белкин всегда был сволочью, – ответил тот.

  -Ты же его насоветовал.

  -Теперь это неважно. Помнишь толстого Юру Федюнина из нашего класса, что написал в сочинении о романе Чернышевского "Что делать" – идиотическая утопия? А сны Веры Павловны назвал фертильными мечтами озабоченной дамочки. Его тогда чуть из школы не выгнали.

  -Ну.

  -Он теперь следаком в следственном управлении МВД служит.

  -Что же ты раньше-то не сказал, голова твоя садовая. Нужно было ему сразу с берега позвонить. А теперь… Ладно, давай телефон.

  Юра, а теперь подполковник Юрий Павлович Федюнин, внимательно выслушал Петю. Сказал, что у него дел невпроворот, но старого школьного приятеля в беде не оставит. Предложил встретиться в каком-нибудь кафе, например, на Таганке. Власкина это не удивило, так как раньше все трое жили в этом районе. Его удивило, что Юра не стал уточнять, где находится место происшествия, не сказал, что срочно отправит туда спасателей.

  Встретились через пару часов в том же "шоколадном" заведении, что и с Белкиным.

  -Мы передадим ему меченные вами деньги, а вы его схватите? – предположил Петя.

  -Не торопись, Волосок. – Петя уже и забыл, что в школе у него было это прозвище. Федоскина за полноту обзывали Вурстом – с немецкого – колбаса. – Нужно загнать Белку в ловушку. Чего-то подобного, неприличного, я от Коли всегда ожидал. Сделаем так. И подполковник изложил план.

  Петя позвонит Белкину, скажет, что готов заплатить, но с одним условием – раз его легкий эротический замысел накрылся медным тазом, он хочет выдать на городской экран жесткое порно. Для чего? А чтобы прогремело, так прогремело – это будет протестом против ханжества на телевизионном экране. Соответствующие протесту титры пойдут на картинке. У Белкина наверняка много такого материала, пусть поделится.