Приехали в ночи. Над рекой близко и ярко сиял Млечный путь, хоть дотянись рукой. "А говорят, мы в одни во Вселенной, – щурился на мириады далеких солнц Власкин. – У самих только недавно хвост отвалился, еще шерстью частично покрыты, у эмбрионов жабры, а самомнения выше звезд".

  Петя и Слава снимали на телефоны, Белкин, в белых перчатках, со штатива, на японский фотоаппарат с высоким видеоразрешением. Петя "работал" с рук, как маститый оператор киностудии. Всё же годы в киношной среде не пропали даром.

  Первый дубль, второй… Река, несмотря на июль, была прохладной, но с Нюры, как ее звали приятели, как с гуся, вернее, гусыни вода, всё нипочем. Она, выходящая из туманной реки, на фоне поднимающегося солнца, была очаровательна: вся такая прозрачная, словно хрустальная, тронь – зазвенит. Сквозь пеньюар просвечивали ее упругие груди с налитыми вишневыми сосками, лобок выделялся так явно, что казалось, на ней и вовсе нет одежды. Девушка отказалась от "Лебединого озера" и "Щелкунчика". Она исполнила грациозную импровизацию, которую назвала: "просыпающийся цветок лотоса". Петя несколько раз чуть не выронил в Оку дорогой телефон. Да, он влюбился окончательно и бесповоротно.

  -Хватит, – сказал Власкин. – Снято. Народ будет в восторге.

  -Еще один дубль! – попросила Иоланта – Нюра.– Я уверена, что он будет самым лучшим. Только я отплыву подальше, а затем вынырну почти у самого берега, как русалка.

  Пете идея понравилась. Она заплыла на середину Оки, нырнула и… больше на поверхности не появилась.

  Приятели бегали вдоль берега, звали ее, затем все, в том числе и Коля, бросились в Оку, стали нырять. На середине чувствовалось сильное течение.

  -Её, наверное, ко дну затянуло и унесло,– сказал Белкин.

  -Как затянуло, куда унесло?!– воскликнул в ужасе Власкин.

  Ныряли, пока не поняли, что бесполезно.

  Петя начал набирать "112", но связи в этом романтическом месте не было.

  -Надо срочно ехать в ближайшую деревню, там может быть сеть. – Власкин, спешно натягивая одежду, вынул из кармана ключи от своего старенького форда, безучастно дремавшего на холме.

  Его остановил Белкин.

  -И что мы скажем спасателям, полиции?

  -Как что?!

  -Не кричи. Выглядит так: трое мужиков завезли девицу в глушь, надругались над ней и утопили.

  -Не понял. – Власкин уставился на Колю, как на фашиста. – Ты думаешь…

  -Я уверен. Да, потом, когда найдут тело, выяснится наша невиновность, но всё это время будем сидеть в клетке. Тебе это надо? Мне нет. Иоланте всё равно уже ничем не поможешь. Жаль девочку, но кто её просил заплывать на середину реки. Двух дублей было достаточно, сам же говорил. Она сама выбрала свой путь, Ока стала для нее рекой Стикс, ведущей в подземное царство.

  -Что ты несешь, придурок! – возмутился Петя.

  -А ты на меня голос не повышай, – спокойно ответил Коля. – Да, я предложил снимать на реке "Афродиту, выходящую из пены", но вы же согласились. Так что не надо всех собак на меня вешать. До свиданья, великие режиссеры!

  Белкин взобрался на холм, прошел мимо Петиной машины, зашагал к лесу, в котором скрылся. Потом вернулся, сказал, что приспичило в туалет.

  -А ведь он прав, – сказал, наконец, Слава. – Нюре уже ничем не поможешь, а париться за решеткой пока всё не прояснится, у меня совершенно нет желания. Вдруг на папу снова случится компьютерная атака. Застрелится без меня, чего доброго. Тьфу, чего недоброго.

  -Но нас же могут вычислить!

  -Каким образом? Ехали ночью, как свернули с трассы, пропали с радаров ГАИ еще за несколько десятком километров до… этого места. В деревнях видеонаблюдение не ведется, коттеджей с "глазами" мы не проезжали. Иоланта пошла вчера вечером на работу и пропала. Среди жриц любви это обычное дело. Никто и искать не будет. А всплывет, может, и опознают по отпечаткам пальцев, если рыбы не объедят.