Под мрачным небом Сибири, где тучи над городом Новосибирском словно пропускают в мир лишь тусклый рассвет, началась невиданная стройка. На месте давно заброшенного бомбоубежища № 1466, утопающего в мусоре и ржавых обломках игровых автоматов, спеша возводили подземный бункер «Легион».

Первым этапом была зачистка входного шлюза: экскаваторы глухо стучали в бетон, срывая кованые двери и сминая полутухлые табуреты, оставшиеся с неудачной попытки обустройства там клубного зала. Из разбитых стекол сверкали осколки, напоминая о прошлых «весельях», теперь погребённых под слоями земли и бетона. Люди в спецкостюмах – инженеры, сапёры и монтажники – загружали в самосвалы коррозийные обломки, внимательно оглядывая тёмные ниши, где воду до сих пор не откачали после затопления.

Генерал Иванов лично инспектировал ход работ, передавая по рации:

– Начать усиление стен щитами «Титан-3». Залить инъектомортон по периметру. Внутри – туннелеукладчики, линия должна быть готова к завтрашнему вечеру.

Его слова гулко отражались от бетонных сводов, и сотни фонарей на касках рабочих превращали заросшие плесенью коридоры в зыбкий светящийся лабиринт. Впрочем, на дороге к бункеру уже не было ни одной веточки – лес вырубили, чтобы скрыть грохот строительства от авиаразведки.

Когда прибыла мобильная бетонная станция, лопасти её миксеров захлебывались в густой смеси, и чёрный дым от генераторов клубился над котлованом. Каменные стены убежища толщиной в три метра вскрыли дрели алмазными насадками, вырезая вентиляционные шахты и технические ниши для нейроинтерфейсов. По мере того как бетон застывал, туда вкапывали мощнейшие кабели, способные обеспечить бесперебойный ток в тысячи вольт.

На краю котлована встретились Павел Шмидт и инженер-конструктор Мария Белова. Она показывала ему чертежи:

– Здесь разместим капсулы, – говорила Мария, проведя пальцем по схеме. – От стен – полтора метра, воздуховоды идут в обход блоков дезактивации…

Павел внимательно кивнул, завороженный точностью расчётов. В его глазах мелькал свет предвкушения: когда эксперимент начнётся, каждая капсула превратится в «жизненный процессор», а этот бункер – в сердце Легиона.

Ночью, когда тяжёлые машины замолкли, и на заброшенных автоматах жалобно подёргалась красная лампочка, строители уходили, оставляя за собой лишь эхо и блеск инструментов. Стены убежища, помнящие смех игроков и леденящую воду, теперь обречённо готовились принять живые мозги – новый источник безжалостных вычислений. И никто не подозревал, как скоро мёртвые коридоры прозовутся чужими голосами.

Строительство бункера «Легион» завершилось с пугающей скоростью. За три недели заброшенное бомбоубежище превратилось в крепость, вырезанную в недрах сибирской земли. Рабочие, инженеры и сапёры, закончив монтаж, разошлись по своим делам, будто спешили сбежать от этого места. Учёные, прибывшие из Москвы, заняли тесные кабинеты, заваленные схемами и мониторами. Охранники, сжимавшие автоматы, патрулировали входы, их шаги гулко отдавались в тишине. Даже инженеры, проверявшие последние соединения, исчезли в своих бытовках, оставив бункер наедине с его будущей судьбой.

Подземелье дышало холодом. Коридоры, узкие и бесконечные, тянулись, словно вены, соединяя отсеки. Стены из серого бетона, местами потрескавшиеся от времени, покрыли слоем защитного композита, но трещины всё равно проступали, будто шрамы. Тусклые лампы, вмонтированные в потолок, отбрасывали длинные тени, которые шевелились, когда кто-то проходил мимо. Вентиляционные шахты тихо гудели, прогоняя воздух, но он всё равно казался спёртым, как в могиле. Местами на полу блестели лужицы конденсата, и каждый шаг отзывался эхом, которое будто не хотело затихать.