– Господин! – неодобрительно воскликнул Наримаса. – Дайте же договорить! Когда я закончу, будьте уверены, вы измените своё решение.

– Ладно. – кивнул Уэсуги. – Но только по короче. У нас тут осада, как-никак.

– Кагэтора не отбирал власть у сюго. – продолжил Нагано, пытаясь изъясняться как можно лаконичней. – Сададзанэ-сама сам отдал ему пост, перед своей смертью. А тот, Кагэтора, поклялся, что восстановит клан Уэсуги в своих правах, чего бы это ему не стоило.

– Вот как? – заинтересовался Норимаса. – Значит, ты говоришь, что мне стоит собираться в Этиго и попросить…Нет, потребовать у Кагэторы помощи, ссылаясь на его клятву!

– Вы правильно меня поняли. – улыбнулся Нагано.

– Тогда, чего же мы ждём!? – Норимаса оживлённо подпрыгнул с пола, встав на ноги. – Тацувакамару, собирайся! Мы едем в Этиго! – позвал он своего сына.

Юноша, совсем ещё ребёнок, не старше одиннадцати лет и непрошедший обряд гэмбуку, оторвался от бойницы и удивлённо воззрился на отца.

– Я никуда не еду! – решительно заявил он. – Я нужен здесь, в Хираи!

– Мальчик мой! – поражённо воскликнул канрэй. – Какой Хираи? Ты слышал Нагано? Замок обречён, и мы вместе с ним, если не уберёмся отсюда.

– Нет! – упрямо ответил Тацувакамару. Он, как и все в замке, был облачён в доспех и, как и все, наблюдал за врагом из бойницы тэнсю. – Вы глава клана отец! Вы должны сохранить себе жизнь и отомстить Ходзё! А я, как почтительный сын, должен прикрывать ваш отход!

Норимаса залился слезами. Он ещё долго пытался убедить Тацувакамару, оставить эту затею, но мальчик был не преклонен. А когда с улицы донёсся рёв нападающих врагов, Нагано начал торопить своего господина. Растроганный храбростью сына и глубоко опечаленный расставанием, Норимаса решился. Он поручил Тацувакамару заботам его опекуна Цушикада Шинсукэ, наказав, что, если замок наверняка падёт, они должны будут бежать. Шинсукэ поклялся, что не оставит своего воспитанника в беде. Тогда, Норимаса крепко обнял сына и поспешно, не оборачиваясь, удалился из тэнсю и вскоре бежал из замка.

Но даже после этого, беды не покинули его. Нагано Наримаса, оставил своего господина по дороге и удалился в свой замок Минова, где находилась вся его семья и которую, он намеревался защищать. Норимаса остался лишь с пятью слугами, с которыми двинулся дальше. Но в Этиго он попасть так и не сумел. Шёл месяц мицуки7 и горный перевал Микуни, ведший из Кодзукэ в вотчину Нагао, был полностью завален снегом. Норимасе пришлось переждать зиму в замке Нумата, стоящего недалеко от дороги к перевалу у подножья гор. Местный владелец-каро, был лоялен к клану Уэсуги, поэтому любезно предоставил канрэю кров. Всё это время, пока Норимаса провёл в Нумата, он не находил себе места. То пытался преодолеть перевал по снегу, но, не пройдя даже ри, возвращался назад. То порывался вернуться в Хираи, хотя давно было известно, что замок пал. Он даже не имел ни малейшего представления, что случилось с Тацувакамару. Ходили слухи, что мальчик погиб, другие утверждали, что он попал в плен, но были и такие, которые рассказывали, будто он скрылся в соседней провинции вместе с несколькими вассалами Уэсуги. Норимаса надеялся, что последние утверждали верно, но всё равно был не спокоен. В конечном счёте, канрэй начал пить. Сначала по несколько дней, потом недель и, наконец, достиг отметки в целый месяц.

Однажды, после очередной попойки, хозяин замка Нумата Акиясу, вывел не протрезвевшего Норимасу на одну из своих смотровых башен и указал на юг. Уэсуги потирал глаза, закрывавшись рукавом косодэ от восходящего солнца, пока, наконец, не увидел, в нескольких ри от замка, пестреющие, словно цвета радуги, несметные полчища знамён Ходзё. После такого зрелища, безмерно горюющий канрэй, тут же протрезвел. Замок незамедлительно ввели в осадное положение, но Ходзё атаковать не спешили и с места не двигались.