– Ешьте, не стесняйтесь! Это домашняя пастила. Ее готовят специально для меня, – сказал ректор и, взяв темно-коричневую пластинку, с удовольствием отправил ее в рот.

Максим последовал примеру и вдруг понял, что ему знаком этот вкус. Именно такую пастилу готовила его мама Велена.

Велена? От неожиданного озарения Макс закашлялся. Он вопросительно посмотрел на Альку, как будто она могла подтвердить или развеять так некстати всплывшее воспоминание. Но девушка лишь закатила глаза и тяжело вздохнула, всем видом показывая, что недовольна его поведением. «Ну и пусть злится» – подумал Макс. – «Я в ваши академии не напрашивался. Может, посмотрят на меня, да и вернут обратно – в ту жизнь, которая была до больницы».

– Ты совершенно прав, – тихо подтвердил Гореслав Ростиславович, пристально наблюдавший за юношей. – Велена готовила эту пастилу лучше всех. У нее был свой секрет. Я не сомневался, что этот вкус напомнит тебе о ней.

Аппетит Максима испарился. Он отодвинул тарелку и чашку и вопросительно смотрел на ректора в ожидании продолжения.

– Так вы знали маму? – спросил он внезапно севшим голосом.

– И маму, и папу, и даже дедушку с бабушкой, – утвердительно кивнул Гореслав Ростиславович, не сводя с Макса внимательного взгляда.

– И знаете, что с ними произошло? – с надеждой в голосе спросил Макс, надеясь, что сможет узнать всю правду о своих родителях.

– Знаю, – коротко ответил ректор и, придвинувшись к столу, добавил: – Нам еще предстоит поговорить об этом, а пока я хотел бы убедиться, что блок в твоей голове действительно невозможно убрать простыми методами, как сказала Аля. Я хочу, чтобы к тебе вернулась память.

– Будете копаться в моей голове? – возмутился Максим. Но что оставалось делать? – Ладно, смотрите, я же не смогу вам запретить… Она и не спрашивала даже, – и он с досадой кивнул в сторону сидевшей рядом Альки.

– Я же спасала тебя, дурень! – обиделась девушка.

– Ну вот, еще и ругается! – возмутился Макс, прикрывая бок от нового тычка.

– О, она еще не ругалась! – усмехнулся Гореслав Ростиславович. – Но, если начнет и вдруг обзовет тебя непонятным словом, приходи ко мне. Где-то здесь есть толковый словарь древних просторечий.

Гореслав Ростиславович встал за спиной юноши и осторожно положил одну руку ему на затылок, а другую на лоб. Перед глазами Максима вновь замелькали картины его жизни – и вот момент, где он отползает от машины, чуть не сбившей его на лесной дороге… Когда видения прекратились, и он открыл глаза, ректор, заложив руки за спину, беспокойно вышагивал по комнате.

– Все так, как я предполагал, – подтвердил он, повернувшись к сидящим. – Блок наложился на заклятие забвения. Добраться до твоих воспоминаний будет непросто, но кое-что мы сможем вытащить уже сегодня. Воспоминание, которое ты заблокировал сам.

– Я? Сам? – вскинув брови, изумленно переспросил Максим. – Но как? И зачем я это сделал?

– Видимо, хотел вычеркнуть его из своей памяти. Оно причиняло тебе боль. Это воспоминание можно восстановить, если ты позволишь.

Гореслав Ростиславович вопросительно смотрел на юношу, ожидая ответа. Было заметно, что ректор волнуется. Наверное, хочет узнать истину не меньше самого Максима. Парень долго молчал, размышляя, нужны ли ему воспоминания, которые он так хотел забыть… Он решил, что хуже уже не будет. Может быть, они помогут ему приблизиться к разгадке тайн его прошлого.

– Я согласен, – решился он. – Делайте, что считаете нужным.

Гореслав Ростиславович обрадовался и снова присел.

– Попробуем Око? – спросил он.

– Что это? – спросил Макс. – Я еще не отошел от прошлых экспериментов…