– Подожди, – вдруг прошептал Торан. Арен резко повернулась, – у тебя хвоинка в волосах.

– Не убьет же она меня, – ответила Арен, но все же позволила Торану вытащить хвоинку.

Арен возможно показалось, но Торан слегка покраснел и сжал хвоинку в кулаке. Они уже подошли к дому Роджера.

Дом, где обитал Роджер почти полностью был сделан из кирпичей белого цвета, которые со временем окрасились в серый оттенок. Здание было полностью обвито плющом, который с успехом скрывал некоторые дырки, образовавшиеся в стенах дома. Сооружение имело большое число окон и Арен гадала зачем надо было строить столько окон, если через них не может пробраться ни один луч света. Вокруг дома разрослись густые кусты какого-то ядовитого растения, создавая своеобразный забор, в котором, впрочем, не было нужды, так как мало людей заходило так глубоко в лес.

Но самое большое достояние жилища Роджера была мельница. Она стояла тут еще до того, как Роджер поселился здесь. Арен бы дала этому сооружению не меньше двухсот лет. Мельница же полностью состояла из дерева, а от четырех некогда красивых крыльев осталось лишь три. Задняя часть мельницы полностью была в гари. Она медленно разрушалась и Арен подозревала, что скоро ей должен был прийти конец.

Арен часто любила исследовать заброшенную мельницу в отличие от Роджера, на которого однажды чуть не обрушилась крыша и в дальнейшем он отказался от походов в нее, отделавшись легким испугом. Однажды Арен даже нашла монетку в заброшенной мельнице и честно смогла купить себе еду, если конечно яблоко с бананом можно было так назвать. Сколько Арен не старалась, но все остальные ее попытки найти что-то оставались тщетны.

Найдя дырку в кустах, Арен провела Торана внутрь к дому. Арен уже потянулась к двери, но тут Торан остановил ее:

– Арен, надо же постучаться.

– Зачем? – удивленно сказала Арен, – Дверь для меня всегда открыта. У Роджера не так много гостей.

Торан лишь повел плечами, он знал, что спорить с Арен бесполезно. Арен лишь улыбнулась ему в ответ. Улыбка Арен всегда поражала Торана своей открытостью: она никогда не скрывала чувств, если ей было хорошо, она улыбалась, в ином случае Арен не утруждала себя фальшивой улыбкой. Но больше всего Торану нравились глаза Арен: темно-синего цвета как море с оттенком изумруда.

Арен подошла к двери и отворила ее с легкостью, не свойственной девочкам. Дверь со скрипом поддалась и как только Торан переступил порог, захлопнулась, издавая тот же противный звук. На диване лежал старик Роджер и по обыкновению покуривал свою трубку. Арен бросилась старику на шею, а тот осторожно обнял ее.

– Арен! А я и не заметил, как ты вошла, – Роджер улыбнулся и, заметив Торана, добавил, – О, Торан, заходи!

– Не медли, Роджер, – прервала его Арен, – Я целую неделю ждала твоих историй про пелирьеров и море.

Каждую неделю Арен навещала Роджера и каждый раз он рассказывал ей истории о своей молодости. В этих историях было все – храбрость, мужество, приключения – в общем все, что так не хватало в Палирии. Эти истории делали Арен совсем другой, она начинала чувствовать свободу, которой ей так не хватало. Она давно уже съехала от Роджера, чтобы жить одной и не быть ему в тягость, но именно эти истории заставляли ее навещать старика каждую неделю. Именно Роджер нашел Арен на корабле, отплывающем в Палирию, где Роджер был капитаном и Арен будет ему за это благодарна всю жизнь.

Внезапно Роджер подпрыгнул на кресле словно ему и не было столько лет и воскликнул:

– Ну хватит историй, вы и так уже засиделись.

И правда, Арен заметила, что снаружи уже давно потемнело. Еще пару часов и в гуще леса почти невозможно будет найти путь назад.