Прошло какое-то время, когда чуть в стороне он услышал осторожные шаги. Мальчик с трудом повернул голову и с ужасом увидел, что со скалы к нему спускаются вереницей серые псы. Они быстро переступали мощными лапами по крутому склону, принюхивались к ветру, щерили пасти в злобном оскале и глухо рычали.

Олсандр испугано огляделся. Он был один. Никто придет к нему на помощь. Его бездыханная лошадь лежала в десяти шагах от него со сломанной шеей и окровавленными, разодранными до костей боками, а в лесу стояла звенящая тишина, не было слышно ни всадников, ни звонкого лая собак.

Сильный голод заставлял голодную стаю не опасаться охотников, а идти на запах крови. Они окружили мальчика и замерли в ожидании. Вперед вышел вожак. Его белая шерсть стояла дыбом и блестела на солнце, тяжелый взгляд зеленых глаз, не отрываясь, смотрел на добычу.

– Человек! – Как будто сказал своим рыком белый волк. – Ты сегодня умрешь!

– Я из рода Снежного Волка! – Крикнул в ответ Олсандр. – Я не боюсь тебя!

Волк ощерил клыки, словно рассмеялся.

– Убить! Убить! Убить! – Зарычала стая.

Олсандр превозмогая страшную боль, смог подняться и сесть. Постанывая, он снял с плеча лук, который чудом уцелел при падении, запустил руку в садок за спиной и ахнул. Он был пуст, все стрелы рассыпались по склону скалы при падении. Тогда он отбросил ставшее бесполезным оружие и достал из-за пояса отцовский нож. Железный клинок блеснул на солнце и страх пропал. Рука вдруг перестала дрожать, мысли стали холодными и рассудительными.

– Я умру. – С пугающим спокойствием сказал он волку. – Но сегодня я убью моего первого волка!

Руку с ножом он вытянул вперед, другой прикрыл горло и приготовился к своему первому и последнему бою. Вожак долго рассматривал мальчика тяжелым взглядом, словно изучая его и, вновь прорычал:

– Ты не сможешь меня убить! Я сильнее тебя! Ты не Волк, ты всего лишь глупый человеческий детеныш!

Животное сделало несколько маленьких шагов и словно молния прыгнуло вперед. Волк целился в горло, но зубы вонзились в локоть. Крик Олсандра пронесся по горам протяжным эхом, но кричал он вовсе не от боли, а от ярости. Он собирал вместе с криком все свои силы в один удар. Широкий нож мягко и на удивление легко вошел в волчью брюшину. Взвизгнув, самец разжал зубы и попятился назад. В мертвой тишине самец окинул мутным взглядом стаю, качнулся и упал на землю. Дернулся. Замер. Громко завыла волчица, оплакивая смерть сына, следом завыла и вся стая. И словно проигрыш вожака послужил им сигналом, они кинулась на ребенка со всех сторон.

– Один есть! Бей! Еще! Еще! Второй готов! Да! Вот так! – Отчаянно кричал Олсандр, а потом вдруг наступила тишина.

В очередной раз, выныривая из темноты, он услышал знакомый голос. Какой-то мужчина испуганно кричал над ним.

– Олсандр… Ну, что же ты так?! Мальчик мой!

– Это отец! – Обрадовался он. – Он спас меня!

Но радость быстро прошла, потому что из тумана показалось лицо воеводы. Толстые губы воина дрожали, а суровое лицо перекосила странная гримаса.

– Живой! Живо-о-ой! – Заорал кому-то Рагнар, заметив, что мальчик ненадолго открыл глаза. – Сюда-а! Помогите же мне! Живее! Осторожно!

– Не знаю, как лучше его взять…, все тело растерзано до самых костей!

Олсандр почувствовал, как чьи-то заботливые руки убрали с его груди тяжелую тушу мертвого волка, и ему стало немного легче дышать. Потом были еще голоса тревожные и испуганные, а потом вновь завыла волчица, оплакивая смерть своего детеныша. Маленький хаттхаллец с трудом открыл глаза. Это была не волчица, это была его мать. Ее лицо и одежда были густо покрыты сгустками крови, а она крепко прижимала его к груди и истошно кричала.