Алиса прокатилась в обществе грума, который во время прогулки держался на два корпуса позади. Возвращая лошадь, она передала Кристиану привет и наилучшие пожелания, а потом отправилась в фехтовальный зал.

Прошло несколько дней. Опасения встречи с Кристианом потихоньку улетучились у неё из головы – ведь если о чём-нибудь не думать, оно исчезнет. Алиса была так занята, так занята! Помимо фехтования она стала ещё брать уроки танцев – этого требовало её положение фрейлины, пусть и липовой.

В школьные годы она никогда не ходила на так называемые «вечера» – чем глупо стоять у стены, а потом возвращаться с дискотеки одной, лучше даже не начинать. Но вальс танцевать умела и поэтому легко освоила вальсон. Живьёль также дался ей без труда, а вот с вычурными эшевеном, кадрильоном и котардином, каковые входили в обязательную программу обучения, возникли сложности. Алиса не могла удержаться от неприличного смеха, глядя на то, как средневековые кавалеры ходят вокруг дам, растопырив руки, будто канатоходцы на проволоке, а те стоят столбом и только поворачивают головы. Затем танцующему полагалось взять оную даму двумя пальцами за болтающийся на запястье веер и повести к другому кавалеру, как козу на верёвке. Тот, поклонившись, принимал подношение, после чего делал внезапный прыжок с переменой ноги. Дама, которая, по логике вещей, должна была бы перепугаться насмерть, вместо этого отвечала не менее диким прыжком, приседала в реверансе и возвращалась обратно. Выразив благодарность за это несколькими антраша, первый кавалер снова обходил партнёршу кругом, совершая при этом нелепые взмахи обеими руками, словно отгонял от неё мух. Охоту на мух продолжала дама, отбиваясь веером, после чего они менялись местами.

В другом танце шеренга кавалеров наступала на шеренгу дам с явно угрожающими намерениями, вдруг резко наклоняясь вперёд в несомненно фехтовальных выпадах; дамы при этом не защищались, а покачивали головами вправо и влево, безмятежно улыбаясь, из чего следовало, что они либо находятся под влиянием галлюциногенов, либо безоговорочно доверяют партнёрам. Затем пары брались за руки, образуя аркаду, и с выпученными глазами неслись по кругу, высоко поднимая колени и сбивая по пути случайных встречных. Потом внезапный резкий поворот, и все мчатся назад, вскидывая ноги, как гарцующий пони. Проскакав таким образом минут десять, запыхавшиеся танцоры вновь строились в линии, скомпанованные по гендерному признаку, и снова начинали раскланиваться и приседать.

Алиса потешалась на всю катушку. «А вы гопака танцуете? – Ну что вы, гопак нынче не в моде. Сейчас танцуют форменное безобразие, называется «в ту степь».

«В ту степь» пытались увлечь в третьем танце – кадрильоне, когда, взявшись за руки и подпрыгивая, словно малыши в детском саду, пары устремлялись к выходу, потом, словно вдруг передумав, изгибали строй в направлении середины бальной залы. Там они сталкивались с «хвостом» процессии и, видимо, от радости такой нежданной встречи, образовывали общий хоровод…

По утрам она теперь всегда каталась на Принцессе в обществе молчаливого грума, который учил её ухаживать за лошадью. А ведь оставалась ещё живопись, и книги, и Шарра – он жонглировал идеями, словно клоун тарелками…

«Иногда удивляет меня человек: больше всего на свете он боится смерти, и в то же время он придумал столько способов умереть – и продолжает изобретать всё новые!»

Марцеус Флинтский (Из трактата «О природе человека»)