– Разве можно так говорить! – рассердилась девушка. – Надо думать о том, чтобы сделаться лучше, достойнее, нравственнее, надо совершать добрые дела!

– Чепуха! Нравственность изобрели священники, чтобы им было легче командовать остальными.

– А вот и нет! Надо верить в добро!

– А я говорю – че-пу-ха! Добро такой же товар, как и всё остальное.

– Добро всегда побеждает!

– Ха! Что же оно побеждает-побеждает, да никак не победит?! Хорошо, хочешь поспорить – давай поспорим.

– Я не претендую на обладание какими-то высшими сакральными истинами. Я обычный человек довольно среднего ума. Но ведь есть же общечеловеческие ценности… ориентиры…

– А откуда ты знаешь: что добро, а что – зло?

– Ну… как это? – Алиса даже растерялась. – Есть же принятые определения…

– На одних определениях далеко не уедешь. В каждом конкретном случае надо ЗНАТЬ.

– А я и знаю!

– Хорошо. Вот тебе пример…

Когда он вот так ухмыляется, значит, в запасе у него приготовлена какая-нибудь каверзная штука.

– Вот смотри: бродяга на большаке собирается ограбить и убить путника. У тебя есть две возможности, одна – вступиться за несчастного и помешать свершиться преступлению, вторая – пройти мимо. Что ты выберешь?

– Разумеется, помешаю!

– Ага! И ты, конечно, при этом будешь убеждена, что делаешь добро и поступаешь правильно.

– Конечно, – с несколько меньшей уверенностью проговорила Алиса.

И всё-таки – почему Шарра так нехорошо улыбается?

– А если этот путник – насильник и душитель, растлитель малолетних? Почём ты знаешь? И, может быть, Господь сам так решил, что жизнь его должна прерваться в этот момент? Вдруг бродяга лишь орудие Господне? Что тогда? А ты помешаешь, и злодей погубит ещё не одну невинную душу? Или вот ещё: взбесившиеся кони понесли, и карета грозит раздавить ребёнка. Ты, Алиса, конечно же, бросишься выдёргивать дитя из-под копыт. А если это тоже Провидение Божье? Если ребёнку этому уготована страшная судьба, и он пошёл бы путём Тьмы? Стал бы демиличем, отравителем, убийцей?.. Тем самым, творя, по твоему мнению, благо, ты поступаешь прямо противоположным образом. Разве нет? Так где твоё хвалёное добро, а где зло? Что, съела? Раз мы не можем ничего узнать доподлинно, то НЕВМЕШАТЕЛЬСТВО – вот лучшая из позиций! Не делай ничего, иначе, возможно, сделаешь хуже. Это принцип малого зла. А, ты молчишь! Тебе нечего сказать мне, поскольку я прав!

– Нет, права Я. И когда всё хорошенько обдумаю, то обязательно докажу это.

Алиса насупилась, и лицо её сделалось некрасивым; она принялась разглаживать платье на коленях.

Шарра блеснул глазами.

– Чудная ты девчонка, Алиса.

– Почему это?

– А так. Ты вот знаешь, почему у коровы дерьмо – лепёшка, а у козы горошком?

– Нет.

– Ну вот! Даже в этом не разбираешься, а меня поучаешь! Иногда вроде бы даже нормальная, а иногда с тобой хочется удавиться – изрекаешь всякие благоглупости, которые вычитала в детских книжках. «Что такое хорошо, и что такое плохо», – передразнил он. – Этика – блеф, лженаука. Добра нет. Зла тоже нет. Есть поступки, приносящие вред или пользу данному конкретному индивидууму в данное конкретное время. Запреты, навязанные обществом, это дубина того же общества для управления членом общества. Иначе общество перестанет им являться и прекратит существование. Не убий, не укради! Десять заповедей… Разве ты можешь указать мне хоть кого-нибудь, кто соблюдал бы их всю жизнь?

– Это далёкая цель, – нетвёрдо возразила Алиса. – К этому надо стремиться.

– Бредятина всё это, а не цель. Шпаргалка для трусов и малодушных.

– Для трусов?!

– Ну да. Запреты существуют для законопослушных ничтожеств, разве это и так не понятно? Для тех, кто боится разрешить себе Поступок. Хочешь, кстати, анекдот? Привёл Моисей израильтян к горе Синай. Их оставил у подножья, а сам поднялся на гору за скрижалями с Десятью заповедями. Евреи ждут час, ждут два, а его всё нет. Наконец, на закате спускается. «Есть две новости, – говорит, – плохая и хорошая. С какой начать?» Все хором: «Ну, давай с хорошей!» Моисей отвечает: «ИХ всего ДЕСЯТЬ!» – «Ура! А теперь давай плохую новость» – «Прелюбодеяние вошло…»