преступления, предусмотренного ст. 199^>2 УК РФ, что сразу исключает их из предмета легализации. Учитывая, что подобных фирм-должников более чем достаточно (или «одноразовую» фирму можно создать специально), описанная схема вполне может иметь место. Тем более, что, по информации начальника аналитического отдела КФМ Э. А. Иванова, «по стране наблюдается большое количество псевдохозяйствующих субъектов: 50 % зарегистрированных юридических лиц не сдавали отчетность, либо сдавали нулевую; по Москве эта цифра составляет 70 %»[213].

В связи с этим, представляется справедливой точка зрения Н. А. Лопашенко, которая еще до вступления в силу Закона о противодействии легализации предлагала указать в тексте ст. 174 УК РФ на «преступный» путь приобретения денег или имущества (что и было впоследствии сделано с 1 февраля 2002 г. – О. Я.), а в примечании к данной статье отметить, что преступный путь приобретения означает получение виновным денежных средств или имущества в результате любого тяжкого и особо тяжкого преступления[214]. Как известно, уголовный закон разграничивает все преступления по степени тяжести (ст. 15 УК РФ). Поэтому, нужен единый подход и к определению «преступного» способа приобретения предметов легализации. На наш взгляд, это необходимо делать с учетом степени тяжести того преступления, в результате которого предметы легализации были приобретены. Если денежные средства или иное имущество были приобретены в результате преступления, отнесенного законодателем к категории тяжких или особо тяжких (что подразумевает его повышенную общественную опасность), то не меньшая общественная опасность заключается и в их легализации. Если законодатель посчитал возможным сделать исключение для «финансовых» преступлений, большинство из которых относятся к категории небольшой и средней тяжести (кроме ч. 2 ст. 199 и ч. 2 ст. 199^>1 УК РФ), то мы полагаем возможным распространить это исключение на все преступления небольшой и средней тяжести. Тем самым законодатель мог бы проявить единообразный, а не избирательный подход к решению данного вопроса, что соответствовало бы принципу справедливости. Легализация денежных средств или иного имущества, приобретенных в результате совершения тяжкого либо особо тяжкого преступления, в случае принятия данного предложения будет образовывать состав преступления в любом случае.

Г. А. Тосунян и А. Ю. Викулин предлагают под денежными средствами или иным имуществом, приобретенными заведомо незаконным путем, понимать «денежные средства или иное имущество, полученные в результате: 1) совершенных из корыстных побуждений или по найму преступлений средней тяжести, максимальное наказание за совершение которых равняется или превышает четыре года лишения свободы; 2) тяжких преступлений, совершенных из корыстных побуждений или по найму; 3) особо тяжких преступлений, совершенных из корыстных побуждений или по найму»[215]. Данное определение представляется излишне многословным и нарушающим «принцип лексической экономии законодательного материала»[216], что может затруднить его восприятие, «несмотря на кажущуюся информативную полноту»[217].

Единообразный подход к определению «преступного» пути приобретения предметов легализации необходим еще и потому, что «новая концепция уголовной политики предполагает равную юридическую защищенность всех граждан, безотносительно к их социальному положению, национальной принадлежности, роду занятий, идейным убеждениям, другим социально-демографическим и индивидуальным особенностям. Гуманизм кончается там, где начинается селекция людей и целых социальных групп с точки зрения того, заслуживают ли они к себе гуманного отношения