Уже прикрывая за собой дверь, плутовка тихонько сказала:

– Надеюсь, тот несчастный жив и мне не придется выплачивать компенсацию его бедняжке жене.

Путей отступления не оставалось. Я сжал кулаки, приготовившись вылететь из кабинета далеко не своим ходом.

– Рассказывайте, – велел Август Видар, стирая улыбку с лица. Мы обязаны знать все.

Дверь закрылась, отсекая внешние звуки, среди которых отчетливо выделялся издевательский смешок.

Эбби 

Из кабинета Маркус вышел уж слишком довольным. Ну, ничего, я тебе еще устрою сладкую жизнь! Поднялась ему навстречу, прихватив чашку с чаем, которую секретарша только что приготовила для ректора. Отхлебнула, обожгла язык и верхнюю губу. Вернула чашку на место. Да химеры тебя дери! Что за день?

– Пока, дорогая! – помахала ошалевшей от моего спектакля феечке. – Спасибо за чай.

Пока она сидела с открытым ртом, я быстренько вытолкнула Маркуса из поля ее видимости и захлопнула дверь в приемную.

– Что это сейчас было? – спросил он, когда я полетела вперед, ища выход из лабиринта академических коридоров. – Феи не заводят знакомств с людьми. И уж тем более не угощают их чаем.

Тоже мне, открыл Разлом! Да, она не проронила ни слова, пока мы сидели в приемной. Но мне-то никто не запрещал разговаривать. Болтала я о всяком, лишь бы нарушить тяжелую тишину, что забиралась в уши, щекотала кончики пальцев и противно звенела в голове.

– Я кого угодно разговорю, – хмыкнула в ответ на его скепсис. – И вот еще, смотри.

Вытянула вперед руки ладошками вверх. Кожа блестела от пыльцы с крыльев феечки. Меня немедленно передернуло от воспоминания. Ну не знала я, что нельзя смахивать пыльцу, как какой-то мусор. Пусть мисс высокомерие табличку на себе носит, что ли, если не хочет конфузов. Когда я, со словами “здесь пыльно”, начала протирать стол, сидящая напротив девушка сперва побледнела, после покраснела, а когда начала зеленеть, из кабинета вышел Маркус, и феечке пришлось принять нормальный вид. Страшно подумать, что бедняжка пережила в те короткие мгновения.

– И как это понимать?

– Она дала мне потрогать свои крылья! – выпалила я, уставившись в лицо дракона. – Съел?

– Ты уверена? – чуть заикаясь, переспросил он.

– Ну не со стола же я ее собрала в самом деле. – Обиженно засопела и отвернулась. – Хочешь, иди и сам у нее спроси, если не веришь.

– Обязательно спрошу, – пообещал он. – Ведь теперь вы настоящие друзья. Для феи дать потрогать свои крылья, все равно, что для дракона признаться в любви. И одно и второе маловероятно.

– Какое совпадение! Нас как раз и сблизила лютая нелюбовь к драконам!

Я говорила, а внутри шевелился колючий ком. Почему слова Маркуса меня задели? Подумаешь, не признаются они! Не нужна мне любовь никого из его братии. Пусть даже не мечтает!

– Вернемся к этому разговору позже. – Маркус сжал кулаки, зрачки его вытянулись в вертикальную линию, и тут же чернота затопила радужку почти полностью. – Пока вот, держи.

Он сунул мне какие-то бумаги, исписанные мелким шрифтом. Стоило коснуться листов, как буквы вспыхнули золотом, но почти сразу погасли.

– Зачем мне это? – спросила, я, понимая, что ничего хорошего меня не ждет. Густо исписанные листы обжигали кожу. – И когда уже мы уйдем отсюда?

– Я скоро, а ты ровно через четыре года. – Маркус начал отвечать с конца. – Столько длится обучение в академии. Если, конечно, ты прежде пройдешь испытательный срок в два месяца. Подпиши договор и можешь считать себя в шаге от прекрасной жизни магички.

– Какое еще обучение? Ты шутишь? Почему Видар тебя не выкинул со мной за компанию?