– Молодой человек, – ректор перевел на меня взгляд сощуренных глаз, – вы обвиняете барышню в воровстве?

– Ни в коем случае, господин Видар, – ответил я, подняв руки. – Девушка носитель стихийной магии, которой не способна управлять самостоятельно. Согласно указу принца…

– Да-да, я знаю про указание. – Видар жестом остановил мой монолог, сам же сжал виски ладонями. Похоже, мы с Эбби не первые, и нервы старику потрепать уже успели. – По правилам мы должны назначить девушке наставника и испытательный срок в два месяца. Если магия будет усмирена по окончанию срока, такая стихийница становится нашей студенткой. Разумеется, по ее желанию. Можем предложить и стандартную процедуру по обнулению дара.

– Нет! – почти выкрикнули мы с Эбби одновременно.

Я успел взять себя в руки, хотя, удивление было велико. Девчонка боится лишиться магии? Но почему? Она же понимает, что медленно убивает себя. У нее два пути. Один за решетку, второй в небытие. А если будет необдуманно использовать силу, то отправится за черту гораздо раньше положенного срока. Тогда в чем причина? Вряд ли ледяная стихия нужна ей для самозащиты. Но я все равно рад, что она сама все решила. Не придется искать аргументы и уговаривать. Зная ее характер, шансов у меня немного.

Конечно, усмирить стихию у Эбби не получится, здесь сомневаться не приходится. Но мне бы продержаться пару недель, сделать задуманное и можно будет сдавать ее ректору на обнуление. С ее талантами бывшая подруга проживет и без магии.

Даже не так. Без магии она точно выживет!

– Значит, решено! – ректор легонько хлопнул рукой по столу. Мне показалось, что из-под его ладони, покрывшейся мелкими золотистыми чешуйками, посыпались голубоватые искры. – Вы, – короткий взгляд в мою сторону, – можете быть свободны. С девушкой мы разберемся самостоятельно.

Вновь потирание висков, мученическое выражение на уставшем лице. Ему по слухам не меньше двухсот лет, что по человеческим меркам невообразимо много. Выглядел ректор при этом не сильно старше меня. Еще одно преимущество драконьей крови.

– Готов взять на себя бремя наставничества, – сообщил я на выдохе.

– Вы? – Вопросительная интонация прозвучала с надеждой и даже мольбой. – На каком факультете проходите обучение?

– Пока не на каком. – Секундное разочарование в глазах Видара сменилось почти ликованием, когда я выложил на стол подготовленные бумаги. – Прибыл к вам переводом. Я не студент. Преподаватель.

– Да-да, – рассеяно сказал Видар, с плохо скрываемым облегчением, – нам как раз был нужен новый педагог по…

– Защите от стихийной магии, – подсказал я, зная, что указано в документах, за которые мне пришлось отвалить сумму равную годовому жалованию рядового препода.

– Вот и ступайте, господин …Севар, – прочитал ректор с листа “мое имя”, – сейте разумное и вечное. У меня уйма дел.

Эбби все время нашего разговора будто боялась пошевелиться. Смотрела на меня с нескрываемым интересом и капелькой осуждения. Мол, меня обвиняешь, а сам пошел на преступление. Ничего, детка, скоро ты получишь оговоренную оплату, и мы навсегда распрощаемся.

Я уже выдохнул, радуясь легкому разрешению ситуации, поднялся, подхватив под руку “подопечную”, когда она решила все испортить.

– Господин Видар, – потупив очи, пролепетала она, – господин Севар, не все вам рассказал обо мне. Я считаю, что мы должны быть честными до конца, все же честь академии не пустой звук. Он исправит нашу общую ошибку. Я пока пойду, оставлю мужчин для серьезного разговора.

Девчонка присела в реверансе и, клянусь, пустила слезу, показывая наивысшую степень искренности и раскаяния. Да она плакала всего однажды! От смеха. Когда я в детстве свалился с яблони, разодрав штаны на заднице.