Артем смеется, обращаясь к кому-то. У него ямочки на щеках. Какая-то девушка, пробегая мимо, обнимает его, целует в щеку и о чем-то с ним шепчется. У него искорки в глазах. Они почти соприкасаются носами. У него очень красивый профиль. Артем наклоняется, достает кисточку из обрезанной пластиковой бутылки и принимается покрывать раму витражного окна чем-то прозрачным, а девушка убегает, взметнув длинными белыми волосами и пряча что-то в карман. Что-то похожее на записку.

Он все-таки в кого-то влюблен? Или просто флиртует со всеми? Почему мне кажется, что сердце вырвалось из груди и сейчас, как камешек, катится по ступенькам, рискуя рано или поздно оказаться под подошвой какого-то студента?

Я замечаю одежду Артема – черный рабочий комбинезон болтается на талии, белая майка, испачканная, видимо, тем, чем он покрывает раму, сильно пахнет смолой. Он смотрит на меня, кривовато усмехается и подмигивает, а воздух вокруг замерзает до колючих искорок, плавающих в нем вместо пыли. Я хватаю его ртом и закашливаюсь.

– Ты серьезно? – холодно интересуется Вера, с презрением глядя на Артема. – Не смей с ним связываться, поняла? Мало того что он… прислуга, – судя по тому как напрягаются мышцы на спине Артема, он слышит каждое слово, а я чувствую, как крошится под ногами пол, потому что вот-вот провалюсь сквозь землю от стыда, – так еще и от души посмеялся вместе со всеми, когда ты ушла. Неплохой вышел спектакль, но не смей даже мечтать о… продолжении. Поняла? Нашла, в кого влюбиться. Лучше бы продолжала свое затворничество!

Звенит звонок, и, судя по тому, как он нас оглушает, мы стоим под колонкой. Вера тихо и совсем не под стать нашей фамилии матерится и бежит наверх.

– Аудиторию сама найдешь, – бросает она мне через плечо, а потом исчезает за поворотом.

Мы остаемся на лестнице одни. Кисточка замирает над рамой, Артем ко мне не поворачивается, но на его губах улыбка или ухмылка, скорее даже второе. Он будто чего-то ждет, пока я мысленно считаю до трех. Щеки пылают, а сердце колотится, как сумасшедшее. А потом я бегу вслед за сестрой, поскольку не знаю, что ему сказать после всего, что он услышал от Веры. И после всего, что увидела я.

ИТАК, НА АРТЕМА буквально вешаются все подряд. И он каждой улыбается, а я-то думала, что только мне. Я видела его в течение дня то тут, то там. Он приходил в наш класс, чтобы настроить проектор, и староста группы, имени которой я пока не запомнила, чуть не захлебнулась слюной. Он заносил в кабинет истории недостающие парты, и девчонки шептались, что он очень даже ничего. Одна из них призналась, что ее сестра-второкурсница обжималась с ним в раздевалке, а он потом даже не перезвонил. Возможно, это просто сплетни, но я схожу с ума, и образ принца из моей летней мечты стремительно рассыпается.

Мой принц ходит в грязной майке, играет мускулами, курит за институтом и не перезванивает после того, как с кем-то пообжимается. Он не мистер Дарси, он в лучшем случае Уикхем[4] или Уиллоуби[5]. Хотя нет, нет, он Хитклифф[6]! Вот это подходит лучше всего, а я несчастная Изабелла, попавшая под его чары. Точно! У него наверняка цыганские корни, раз он так завораживает взглядом.

За день я узнаю больше сплетен, чем за всю жизнь, и это при том, что я ни с кем не дружу. Артем, как вирус, витает в воздухе, и половина им больна, а вторая боится заболеть.

– Только дурочки влюбляются в таких, как он, это же просто… персонал, – вздыхает моя одногруппница, глядя, как кисточка порхает по очередной раме, повинуясь пальцам Артема, и я закатываю глаза.