– Правда?

– Правда.

– И ты мне веришь? Веришь, что мне это не приснилось? И что я не сошла с ума?

– Верю.

– Но почему?

Хэвен вздыхает:

– Потому что иначе мы с тобой обе сошли с ума.

Неожиданный стук заставляет их вздрогнуть.

– Что это было? – вот теперь Хэвен по-настоящему страшно, опасность близко, и как бы не остаться парализованной от страха.

– Дверь.

– Что?

– Кто-то стучит в дверь.

Хэвен вспоминает ручку в виде львиной лапы и представляет, как чья-то рука обхватывает ее…

– Так, все! Ками, мы должны кого-то позвать на помощь. Нужно разбудить твою маму!

– Ты что, издеваешься? – голос Камиллы дрожит еще больше, чем голос Хэвен. – Она принимает снотворные, ее и упавший метеорит на нашу лужайку не разбудит!

"Иначе бы она давно проснулась от крика Камиллы", – думает Хэвен и согласно кивает.

– Хорошо, – она пытается говорить медленнее, чтобы ее голос дрожал не так сильно. – Тогда мы должны позвонить в полицию.

– И что мы скажем? Что я видела монстра в своей комнате, а потом он исчез?

– Нет. Скажем, что кто-то пытается проникнуть в дом.

Словно в доказательство ее слов, стук повторился.

– Хорошо. Давай мы спустимся и посмотрим, кто это.

– И кто, по-твоему, это может быть в два часа ночи?

– Я не знаю. Но… мы так хотя бы убедимся, что нам все это не кажется. И тогда уже позвоним в полицию. Идет?

Эта идея Хэвен не нравится, но Камилла смотрит на нее с надеждой, и она соглашается.

– Идет. Но только телефон я возьму с собой и позвоню сразу, как только мы поймем, что к чему.

По лестнице они спускаются как в замедленной съемке – ступенька за ступенькой, кажется, целую вечность. Хэвен стискивает в одной руке телефон, а в другой влажную ладонь Камиллы. На всякий случай они пробуют выключатель, но ничего не происходит, а стук вновь повторяется, и они чуть не подпрыгивают.

Камилла вдруг останавливается.

– Я должна проверить, все ли в порядке с мамой.

Вот теперь Хэвен всерьез задумывается о том, что сходит с ума и вот как раз сейчас у нее начались слуховые галлюцинации.

– Прости, что?

– Я должна проверить, все ли с ней в порядке.

– Ты ведь это несерьезно!

Стук повторяется, становясь громче и настойчивей.

– Да, а что если с ней что-то…

– Нельзя разделяться, – рассерженно шипит Хэвен. – Ты что, не смотрела фильмы ужасов?

– Я их не очень люблю.

– Тогда просто поверь мне, когда кто-то из персонажей говорит, что им следует разделиться, вот с этого момента начинается все самое плохое. Если хочешь проверить маму, мы сделаем это вместе. Но сначала посмотрим, кто стоит за дверью. Камилла утвердительно кивает, но тут в воцарившуюся в доме тишину врезается скрежет.

– Мам!

– Нет! – Хэвен цепляет Камиллу за рукав, но она вырывается и исчезает в темноте коридора.

Дверь с грохотом дергается в петлях и застывает, а Хэвен успевает зажать себе рукой рот.

– Ками, подожди! – шепчет она, но в коридоре она одна.

А обернувшись, Хэвен застывает перед настежь распахнутой дверью.

Камилла взлетает вверх по лестнице, и, распахнув дверь в некогда спальню родителей, застывает. Ванесса спит на кровати, завернувшись в одеяло. Ее правая рука с потрескавшимся кроваво-красным маникюром свисает с кровати, и Камилла разглядывает на электронных часах на запястье мамы зеленые светящиеся цифры: 02:07.

Она ничего не понимает. Она готова поклясться, что слышала, как мама звала ее.

Сердце Хэвен пропускает удар. А потом еще один. В пару прыжков она преодолевает расстояние до высокого платяного шкафа в коридоре.

Через щель между дверцами шкафа ей хорошо виден кусочек темного коридора и распахнутая дверь.

– 911, что у Вас случилось?

– Хэвен Лаво, Прескотт Авеню 13, это дом моей подруги Камиллы Лэнгдон, в дом только что вломились.