Марина плюхнулась на стул рядом с Гамсоновым. Стервозная досада у нее отнюдь не проходила, а только крепла, когда она соединяла в памяти несколько последних эпизодов с Витьком. Ведь все его наезды и такие вот штучки и приколы как с рок-напульсником начались еще до их отьезда в Т***. Он что, совсем перестал уважать ее? – Марина не могла в это поверить. Но все же… Да, это же видно – невооруженно – что он стал слишком много позволять себе, подсмеиваться, издеваться. И сегодня… нет, это перебор – Витек последнее время совсем обнаглел. Что-то здесь не то – что он так обнаглел…

– …Надо пить воду за тридцать минут и через два часа после еды, – ровно, спокойно объявила Наталья Олеговна. Не обращая внимания на Марину.

– Ублюдок… – заявила та, поглощая гречневую кашу. – Я уверена, он это специально сделал.

Она посмотрела на мать и сказала:

– Мне Пашка Ловчев доложил, что Витек якобы уже давно собирается расстаться со мной. Представляешь? Вот ублюдок, и еще ведь за моей спиной говорит! Обсуждает меня.

– Да не бросит он тебя, не волнуйся.

– А мне плевать, ясно? – Марина бряцнула вилкой. – Я сама его брошу. – Она вдруг резко повернулась к Гамсонову: – Правильно?

Гамсонов взглянул на нее. Марина смотрела на него. А потом сообщила, отвечая его взгляду (хотя он вообще ничего не имел в виду):

– Нет, с Ловчевым я не встречаюсь. Он… слишком тормознутый.

– Шесть вычесть один – сколько будет? Н-да… – Гамсонов наклонил голову, шутливо взялся за лоб. – Веселая арифметика… не помню.

– Да что ты говоришь, – Марина, на сей раз, даже не улыбнулась. – Деньги у тебя вроде хорошо получается считать.

А потом сказала матери:

– Он наверняка к Кристинке хочет уйти. К этой шал-лаве. Она еще больше растолстела, кстати. Ты бы видела, как она этими своими булками сзади ворочает, когда ходит. Да уж, точно к ней. И чем она его так возбуждает, поражаюсь!.. Вот скажи, на что мы будем жить, платить за квартиру, если Кристинка перетаскает к себе всех моих котиков, а?

– Ничего. Мне платят и пособие и пенсию. И я вернусь на работу, может быть. Зачем они вообще тебе нужны?

– Ты просто долбанутая. Сколько тебе там платят? Просто долбанутая… Ладно, чао! У меня дела.

Марина вдруг вскочила не доев и шмыгнула из кухни.

Гамсонов посмотрел на Наталью Олеговну. Она стояла, облокотившись на разделочный стол, и половинка будильника с одним косящим ромбом света выглядывала из-за ее спины. Переверзин сказал, она его родственница, но какая-то очень дальняя…

«Он вполне мог наврать… Наверняка он знает их столько же, сколько я… Марина…»

Но мысли Дениса быстро переключились – он опять ясно ощущал эту светозарную уверенность, просветление, исходившие от женщины. И даже непонятно, из чего именно это складывалось. Ясный, понимающий взгляд. Гладкое лицо – гладкий лоб; полоска света на лбу. От падающей солнечной пирамиды, усеченной балконным стеклом.

– Ты никогда не видел этой книги? – Наталья Олеговна потянулась к ростеру, стоявшему на стиральной машине; взяла книгу в мягкой, глянцевой обложке, с газетными страницами.

Сиреневые буквы на обложке гласили:

ЛЕЧЕНИЕ ВОДОЙ

«Не пытайтесь бороться с болезнями при помощи лекарств.

Вас просто мучит жажда».

И. Карпов, доктор медицины

Позади надписей – чуть несфокусированная фотография реки, горящей всеми закатно-оранжевыми и текуче-голубыми и сиреневыми оттенками. И еще кусочек леса или гор – вдалеке, справа, – неотчетливо видно; начало какой-то гряды.

– Нет… впервые вижу. А что это?

– Мне бы, конечно, хотелось и ее приучить к водному режиму, но сейчас – как она живет – по-моему, это просто невозможно сделать. Придется ждать. А я-то уже давно не пью ни чая, ни кофе. Они могут утолять жажду… но, на самом деле, просто вытягивают воду из организма. И иссушают с возрастом. И алкоголь, естественно, тоже. Во всем этом водопоглощающие вещества. Ну а недостаток воды… от него все болезни и хроническая усталость. Знаешь, я настолько лучше себя чувствую после того, как стала регулярно пить воду.