Я опускаю глаза и с ужасом замечаю, что от этого ледяного арктического холода в кабинете мои соски полностью затвердели, и теперь дерзко вырисовываются прямо под тонкой тканью дешёвой блузки, призывными стрелами метясь в моего потенциального босса!

И я понимаю, что и Роман Борисович это отлично видит, и теперь сидит, наслаждаясь прекрасным видом.

Совершенно непроизвольно под его наглым раздевающим меня взглядом я делаю шаг назад, и вдруг упираюсь во что-то огромное. Мягкое. С шерстью.

Я стою, парализованная страхом, боясь обернуться, и когда поднимаю голову наверх, вижу над собой огромную разинутую пасть. С клыками.

Медведь!

Плохо соображая, что я делаю, я пересекаю весь кабинет за какую-то долю секунды и запрыгиваю прямо на колени к Роману. Борисовичу. И с ужасом смотрю в его глаза.

В которых сейчас пляшут дикие искры смеха.

— Там медведь, — шепчу я ему одеревеневшими еле разлипшимися губами, и он отвечает:

— Я знаю, детка.

И единственное, что в данный момент я могу сказать одному из самых могущественных и богатых людей страны, взобравшись к нему на колени, так это:

— Я вам не детка.

И чувствую, как начинают пылать мои щёки. Моё лицо.

От стыда. От гнева.

А ещё от того, что я сейчас сижу чуть ли не верхом на коленях у самого сексуального мужчины, которого я когда-либо встречала в своей жизни до этого.

И уже успела за сегодняшнее утро облапать его всего.

Молодец, девочка. Ничего не скажешь. Пять с плюсом!

Очень удивлюсь, если эта работа достанется именно мне, а не одной из тех хладнокровных лощёных стерв из приёмной.

4. 4

Холодные насмешливые глаза продолжают смотреть на меня с издёвкой, пока я медленно сползаю со своего потенциального босса, на которого повесилась от страха.

Приняв чучело за живого медведя. Хотя, как я могла это знать?!

Это сейчас, сидя в относительной безопасности от зверюги, я отчётливо вижу два стеклянных глаза, взирающих на меня с Романом Борисовичем, но когда ты утыкаешься в мохнатую гигантскую тушу, совершенно этого не ожидая, то как-то совершенно невозможно сохранять хладнокровие.

— Допустим. Не детка, — холодно смотрит на меня мужчина, пока я одёргиваю на себе свою юбочку, стараясь натянуть её на коленки.

— Простите, пожалуйста, — в смущении бормочу я.

Мне точно не видать этой работы, на что я вообще могла надеяться?!

— Я просто решила…

— Решила что? Что ко мне в кабинет, на тридцать третий этаж, незаметно пробрался медведь? Или что я его здесь просто держу ради забавы? — перебивает он меня, и волна ярости вдруг подступает к моему горлу. — Да, это медведь, которого я собственноручно подстрелил на Дальнем Востоке. И привёз его на своём собственном самолёте. Обожаю охоту, — смотрит он на меня своими глазами расчётливого хищника, и я чувствую, как у меня сводит живот от холода и страха.

И от чего-то ещё.

Не хотела бы я оказаться его добычей.

Или всё-таки хотела бы?

— А я считаю, что убивать животных ради забавы, просто так, очень жестоко, — отвечаю я этому напыщенному миллионеру. — Только ради того, чтобы он украсил ваш кабинет?

— Ну что же, и ради этого тоже, — запрокинув голову, начинает хохотать Роман Борисович. — А ты дерзкая штучка.

— Ещё раз вам повторяю, что я вам не штучка, — я чувствую, как слёзы обиды уже подступают к моему горлу. Что за идиотский у нас разговор! Ему нужен личный помощник или кто?

— Допустим, я не просто так убил этого медведя, — наконец-то закончив смеяться и совершенно не обращая внимания на мои дерзкие попытки защититься, встаёт он с кресла.

И медленно направляется ко мне, пока я всё так же продолжаю стоять, не зная, куда себя приткнуть.