Лазерный гусь Дэн Пласкин

На охоте мы были вдвоем.

– Сидим. Сидим, не двигаемся, – тихим голосом твердил я, рассматривая приближающуюся стаю через маленькие щели переплетенных веток скрадка.

Стая приближалась. Сначала казалось, что она ещё далеко, но вот уже скоро можно отчётливо рассмотреть оперение. Пора.

– Огонь! – скомандовал я зычным голосом.

Мгновенно откинул крышку скрадка, вскинул ружьё, выцелил тушку пожирнее и выстрелил раз, другой. Один гусь отделился от стаи и безжизненно рухнул посреди расставленных чучел. Стая очень быстро остановилась и отвернула в сторону. Стрелять вдогонку не было смысла. Я, как всегда после удачного выстрела, слегка разволновался.

– Сыроедов, ты что же не стрелял? – обратился я к своему товарищу Борьке Сыроедову.

– Показалось, что далеко было, патроны пожалел, – безучастно ответил Борька.

– Знаю я, как ты патроны жалеешь, – сказал я. – Ты своим поведением скоро и из меня любителя всего живого сделаешь.

Боря ничего не ответил, только пожал плечами с лёгкой улыбкой, мол думай, что хочешь. Странный он, этот Сыроедов. В детстве с отцом много ходил на охоту, многому и меня научил. Но, правда, не как охотник, а больше как натуралист. А уж про гусей знает, наверное, всё. Он мой лучший друг. Отучился сначала на физическом факультете, потом, зачем-то, поступил на биофак. Чем конкретно занимается, я так и не понял. Говорит, что какие-то опыты проводит, исследования. И всегда берёт с собой свой чемоданчик. Зачем?

– Я же тебе рассказывал, – словно угадав мои мысли, сказал Борька. – Сейчас самое время для опытов. Гуси летят очень низко. Вот на вечернем пролёте можешь посмотреть.

Тем временем солнце уже поднялось над горизонтом, и луга начали заливаться весенними красками Кольского полуострова.

Уже в который раз мы выехали на весеннюю гусиную охоту. Есть у меня одно неприметное местечко. Другие любители этой забавы, соседи-охотники, уже здесь: раскопали все удобные поля в округе. А моего места не знают. Они и не подозревают, что я занял самую лучшую позицию, где гусь точно полетит. Не утром, так вечером. Удача на охоте напрямую связана с выбором места для засады. Для добычи гуся – это низина, в которой нет ни кустов, ни больших черных оврагов. Здесь и нужно делать скрадок или же рыть щель. Другие охотники сюда не суются: мокро и холодно. Долго не посидишь. Но я готовлюсь основательно. Однажды даже валенки надевал, а сверху химзащиту. И никакой холод не страшен. В этот раз погода так себе: то солнышко, то моросит. Одежду пришлось взять на все случаи жизни.

У гуся очень хорошее зрение, говорят, что две единицы. Если его увидел, то прятаться в скрадок уже бесполезно: он тебя давно заметил и, либо отвернёт в сторону, либо наберёт безопасную высоту. Полагаю, только бинокль сможет помочь. Задолго до пролёта стаи нужно затаиться и сидеть очень смирно. И, лишь завидев гусей, начинать подзывать их манком. Только не долго, здесь уметь надо. Я умею. Специально ездил учиться к одному деду. А в плохую погоду и манок не поможет. При низкой облачности, да ещё за пеленой дождя, гуся вообще не видно. Услышал скрип крыльев – тут же реагируй. Ещё одно главное условие: профили надо расставить таким образом, чтобы гуси шли на посадку именно к тебе, прямо под выстрел. Профилей должно быть много, не меньше пятидесяти. Тогда они точно поверят, что обмана нет. В душе я всегда подозревал, что гусь слегка глуповат, раз он не отличает чучело от настоящей птицы, хотя, кто же знает, смог бы я сам отличить, если бы поднялся на высоту его полета и летел с такой же скоростью?

В мае гуси летят мало. Выстрелов от других охотников тоже не слышно. Значит пора возвращаться в лагерь к машине и завтракать. Я пошёл собирать трофеи. За утро два гуся. Не густо. Но и стаи налетали только дважды. А нам много и не надо. Главное – что? А главное – удовольствие получить! Профили оставили стоять на прежнем месте. До лагеря с машиной около двух километров. Далековато, но украсть наши чучела никто не сможет. Ближайшая деревня не близко, местные сюда редко забираются. Да и дорог рядом, считай, тоже никаких, едва угадываются. Одни мхи, озера, болота, да изредка ровные поляны с ягодниками.

Борька посмотрел на добытых гусей. Взгляд его погрустнел.

– Жалко их, – сказал он со вздохом.

– Ну, это смотря как относиться, – ответил я. – С древности люди добывали еду. Даже когда сами скот стали разводить, то всё равно на охоту их тянет. Ведь если не охота, то они друг друга начнут убивать. Людям же нужно как-то показывать, кто из них круче. Вот добыл я гуся, смогу перед своими знакомыми похвастаться. Значит я круче.

– Нет, Васёк, – возразил Сыроедов, – не так. Чтобы показать, кто круче, уже давно придумали мерило под названием спорт. А чтобы целые страны утихомирить, для этого организуют олимпийские игры и прочие чемпионаты мира.

– И что? Разве меньше стали воевать? Как были войны, так и остались. Как нападало одно государство на другое, так и нападает.

– Да, войн меньше не стало. Но их природа сменилась. Раньше за территорию дрались, а сейчас за нефть, – ответил Борька. – Хотя, я могу ошибаться. Политика сложная тема и, к счастью, не моя. Но зато я точно не ошибаюсь, говоря, что из Москвы ехать за Полярный круг убивать животных можно только ради личного удовлетворения, а не ради крутизны.

– Ладно, соглашусь с тобой, – сказал я. – Мне очень интересен процесс. Но в своё оправдание хочу отметить, что не стараюсь как можно больше настрелять. Ты и сам это знаешь. Мне ж главное прочувствовать тот адреналин, когда они налетают прямо на тебя. А потом, потом… – я сделал паузу, подбирая нужные слова, чтобы описать волнительный восторг.

– А потом бабах и труп, – закончил за меня Сыроедов.

– Вот вечно ты обломишь всё вдохновение. Но, в конечном итоге, вынужден признаться, ты прав, – согласился я.

Борька торжествующе улыбнулся:

– Вот поэтому я всё ещё и езжу с тобой на эти охоты. Ты не безнадежен. Верю, как и я, когда-нибудь охладеешь.

Я представил себя сидящим в засаде. Представил, как на меня летят гуси и утки. Вот они ближе, вот они делают круг над скрадком и даже приземляются недалеко. У меня ружьё, пора стрелять. Но стрелять нельзя, я же охладел к охоте.

– Нет! Никогда не охладею к охоте! Так и с тоски помрёшь, – заключил я.

Приятно посидеть возле костерка, в предвкушении гусиной похлебки. Вот она уже бурлит в котелке и приятно раздражает проголодавшийся желудок. С собой мы возим газовый баллон и плиту на две конфорки, но трофеи, при наличии дров, я предпочитаю готовить на костре. Люблю с дымком. Впрочем, Борька говорит, что дымом пахнуть в принципе не может, я же не жарю в дыму, а варю в котле, также, как и у себя дома на плите. Эх, ну где же романтика? Пойду-ка погляжу, что он там затеял со своими опытами.

Сыроедов стоял у того самого раскрытого чемодана. Перед ним на раскладном столике лежал подбитый утром гусь. Борька что-то сосредоточенно настраивал, сверялся с тетрадкой и опять настраивал. Меня он даже не заметил. Потом запустил небольшой генератор и подключил провод из чемоданчика. Затем навел своё устройство, похожее на пушку, на трупик гуся. И опять углубился в записи в тетради. Таким сосредоточенным я его ещё не видел.

Мне показалось, что гусь лежит некрасиво. Уж если гусь подопытный, то он должен и выглядеть как настоящий охотничий трофей. Я подошёл к столику, взял гуся, намереваясь подвернуть ему шею под крыло, как это было принято у охотников позапрошлого века. И очень удивился. Трупик гуся не был холодным, как это должно было случиться, ведь прошла уже почти половина дня. Я пощупал грудь, и мне показалось, что чувствую удары сердца. Повернул к себе голову и стал внимательно её рассматривать. Странное дело, никогда не держал в руках подранков. Нет, у меня, конечно, случались подранки, но я, отбросив все предрассудки, добивал их. По-разному добивал, чаще просто перерезал горло. И гусь не мучается, и я душевно не страдаю. Потому что если еще подождать, то непременно начнешь жалеть. А как после этого убивать? А этого мне добивать почему-то не хотелось. И смотрел я на него иначе. Каким же красавцем он мне показался! Глаза гуся были закрыты. Серые перышки переливались под лучами вдруг показавшегося солнца, черный с рыжим пятном клюв слегка приоткрыт. В моих руках гусь сомкнул клюв, и медленно открыл один глаз и пристально и, как мне показалось, с укоризной взглянул на меня. Мне стало неуютно от этого взгляда.

– Слушай, Сыроедов, а ты в курсе, что гусь живой? – чтобы как-то отвести глаза от гуся задал я вопрос другу.

Борька был занят тетрадью и не услышал. В этот момент генератор повысил обороты. Борька оторвался от тетради и только сейчас заметил меня, держащего в руках гуся.

– Извини, что ты сказал? – будто очнувшись, спросил он.

– Говорю, что гусь живой.

Глаза его наполнились ужасом. Он крикнул:

– Васька, отпусти его! Быстро!

Вспышка от прибора из чемодана ослепила меня.

Сзади кто-то кричал, и я даже слышал топот ног, но догнать не могли, я не оглядывался. Ужас гнал прочь от этого места. Я убегал, не зная усталости. Пытался кричать, но вместо человеческого крика мог только шипеть и издавать непонятные гогочущие звуки. Земля, трава, камни под ногами были так близко, будто я передвигался на четвереньках. В голове было одно – погоня, надо срочно убегать! Вскоре погоня прекратилась. Скорее всего, это мне снится. Точно. Такого просто не может быть наяву. Уже много раз раньше мне снились подобные ситуации. Чаще в таких ситуациях во сне я стараюсь бежать быстрее и не могу, применяю все силы, но ничего из этого не выходит. Но сейчас другой сон, такое тоже бывает, когда ты словно летаешь. Всё легко, и ты неутомим. Вот и сейчас, то мог взлетать, то просто бежал. Если я видел препятствие, будь то кустик, ручей или болотце, я делал взмах руками, словно крыльями и перепрыгивал его. По сторонам не смотрел, только вперёд.