— Вы меня с вурдалаком перепутали? Меня эта вонь не проберет! Апчхи! — Жак взял тряпку со стола и вытер свой сопливый нос. Адель тихо рассмеялась и продолжила растирать мазь. Жак на это ответил очередным благодарным чихом. — Я не боюсь чеснока. Но, духи меня раздери, воняет оно знатно! С таким шлейфом я не смогу проследовать за вами, мадам… Апчхи! — последний чих был таким оглушительным, что на все кухне зазвенели блюдца и чашки.

— Я и не собиралась брать тебя с собой, Жак. Какая вонь, ты чихаешь так, что любая нежить воскреснет и погонится за тобой. И чеснок не будет помехой, оставь эти предрассудки. Настоящего вурдалака может отпугнуть только соль, как и другую нечисть. Соль — самое лучшее средство от любой темной силы.

— Прекрасно! Адель, посолите хорошенько мою спину, заодно и шею. Тогда мне будет нечего бояться на кладбище, куда я, безоговорочно, пойду провожать мадам Ию, что бы она ни говорила.

— Ты своим кашлем всех распугаешь! Нет, Жак, это не годится. Тем более ты так и не рассказал, кого догнал в тот день.

— Никого, — Жак снова чихнул и шмыгнул носом. — Вернее, я видел кое-кого, но не уверен, что мне не показалось.

— Да?

— Помните, года три назад на нашей улице жил один мужчина. Он часто приходил к нам за лекарством для своей дочери, она постоянно задыхалась. Вы тогда говорили, что у нее «тяжелое дыхание».

— Кажется, припоминаю…

— Готов голову отдать на отсечение, что это была та самая девочка.

— Жак, у тебя явно проблемы с той самой головой, раз ты увидел эту самую девочку. Мне уже не кажется плохой мысль об отсечении — заодно и чихать бы перестал.

— Мадам, вы самое великодушие!

Адель тихо посмеивалась, наблюдая за нашей перепалкой. Идти одной было немного страшно, но другого варианта у меня и не было. Оставалось наложить заклинание помощнее.

Полдень приближался неумолимо. Мне нужно было идти, пусть даже и одной.

— Мадам, вы записали свою последнюю волю? — Жак сипло пробормотал, шумно прихлебывая травяной настой.

— Это пошло!

Адель, преисполненная негодования, мыла руки и косилась на большую кастрюлю на огне, в которой варился наш обед. Скромный, без мяса. Но это, все же, была еда.

— Это привычно, Адель. У Жака редко мысли вьются около чего-то приличного. Только обещайте мне, что не кинетесь в объятия этого ловеласа после первого же комплимента.

Девушка смущенно покраснела, но не стала ничего говорить. Лишь неопределенно пожала плечами и решила сделать яблочный десерт. Обед обещал быть славным.

Выходила на улицу я под оглушительное чиханье, под причитания Адель и мои безмолвные молитвы за Сюзанну. Последней ничего уже не грозило, но я по привычке делала подношения духам и читала молитвы. Как сейчас.

Солнце ослепляло. Я пряталась под шляпкой, щурилась и куталась в шаль, потому что северный ветер пронизывал до костей. Мерно вышагивая, здоровалась со всеми знакомыми и соседями.

— Добрый день, мадам!

Мне наперерез вышел мсье Фабрис Моро, наш сосед и частый гость лавки. Сегодня мужчина выглядел на редкость неважно. Я мило улыбнулась, поздоровалась в ответ и хотела уже идти дальше, как мужчина вдруг резко заговорил со мной.

— Мадам, неужели сегодня лавка не работает?

— Боюсь, что нет, мсье Моро. Что-то не так? Вы чувствуете себя плохо?

— Проклятая подагра житья не дает! Спать нормально не могу, — пробурчав, мужчина склонился ко мне и прошептал. — Ваши гости не такие уж шумные.

— Какие гости? — деланно удивилась и пожала плечами. — Вы что-то путаете, мсье. У меня нет никаких гостей.

— Неужели мне показалось… — мужчина хмыкнул и заправил седую прядь за ухо. Вся статная сухая фигура мало говорила о подагре. — Я был уверен, что у вас в гостях рыжая мадемуазель.