Сегодня ее внутренняя вселенная перевернулась. Кто мог ожидать, что это случиться столь внезапно? Хотя, такие вещи всегда происходят, как снег на голову. Столько лет, столько долгих лет, практически ежедневно видя его, она относилась к нему только как к другу, исключительно как к другу. Ведь они совсем детьми бегали по дворцу друг за другом, учились стрелять из лука, вместе играли. Проходили годы, детство исчезало, а дружба оставалась. Лаура улыбалась ему больше, чем всем остальным знакомым, доверяла сильнее, чем родному брату. Пусть она редко показывала это, продолжала вести себя привычно, держать голову высоко, она все же хорошо относилась к нему, очень хорошо. И пусть никто кроме нее самой не знал этого. А сегодня, сегодня Лаура еще долго не гасила света, не обращала внимания на часы, возвещающие о поздней ночи, она думала. Все сидела и размышляла о том, что же такое произошло. Почему так ликует сердце? Почему так приятно было слышать, как он рассуждал о сегодняшнем спектакле, который ей тоже очень понравился? Почему он сегодня был таким красивым? Вроде бы, как обычно, но нет… Почему так приятно было находиться рядом с ним? «Он мне нравится, – вдруг подумала Лаура, – Я люблю его. Я люблю Юрвина». Она уж было хотела рассмеяться собственной странной мысли, но осознала, что ничего подобного не испытывали никогда в жизни, хотя свиданий перевидала великое множество. Она не могла спать, не могла усидеть на месте. Внутри у нее все кипело и бурлило и жаждало действия.

– Бал у госпожи Эмилии еще не закончился. Он, наверное, в самом разгаре. Я возьму и поеду туда. Никто не посмеет меня остановить или упрекнуть, что явилась неожиданно и без сопровождения.

Радуясь собственной неуязвимости, Лаура, не переодеваясь, только поправила прическу и сломя голову побежала на конюшню. Если бы Юрвин только мог видеть эту несчастную, со сломанной лодыжкой…

Никто на самом деле не посмел остановить Лауру. Ее не задержали даже у выезда из ворот дворца. Как не прискорбно это признавать, но стража заснула на своем посту. Лаура верхом на своей белой лошади неслась по ночному городу. Она не стала брать карету, решив, что это лишний шум и трата времени. На улицах не было никого, что позволяло развивать большую скорость. В квартале, куда позже свернула Лаура, было совсем темно. Ни одно горящего уличного фонаря не попадалось на пути. Пришлось поехать здесь, потому что так ближе всего было добраться до моста через реку, а там до дома госпожи Эмилии рукой подать. Ее лошадь уже разогналась. Лаура собиралась красиво въехать на широкий каменный мост, вот только она никак не ожидала, что ей на встречу по тому же мосту поедет карета. Разумеется, можно было увидеть ее фонари еще издалека, но яркие огоньки звезд были такими красивыми, что Лаура подняла голову и смотрела на них, пока лошадь самостоятельно несла ее вперед. Когда Лаура увидела карету (только потому что кучер крикнул ей), было уже поздно. Она резко затормозила лошадь, та встала на дыбы. Каретные лошади перепугались и стали пятится назад, совершенно не слушаясь кучера и кнута. Лаура попыталась проехать, но сделала только хуже. Карета оказалась большим щегольским экипажем, который, повернувшись почти что боком, перекрыл весь мост, и кучер как не старался не мог заставить четверых лошадей развернуться прямо. Разозленный, он стал ругать Лауру, не видя, впрочем, кто перед ним. Среди ночной мглы он мог различить лишь очертания всадника.

– Куда вы несетесь господин, не видя ничего вокруг! На дорогу надо смотреть!

Лаура, скрываясь в тени от каретного освещения, с жаром возразила: