Комната не изменилась. Изменился он сам. Тонкая, но неразрушимая нить протянулась из сна, проросла в испуганный и очарованный мозг. Бег стремительных ног. Как побег. От чего? К чему?

Утром в сети Наташа ему подарила свою фотографию. Из тех, что сняла теперь. Она вглядывалась в воображенного него.

– Неудержимо тянет расцеловать каждую Вашу веснушку. Они такие милые…

– Спасибо за комплименты. Опять смутили меня…

– Я представляю, как изумительно Вы смущаетесь. Мне становится сказочно тепло. Я почему-то думал, что по поводу веснушек Вы ответите "их много…" А я бы на это сказал "я справлюсь".

– Сомнений нет. Даже за 500 км чувствуется Ваш напор.

– Это – не напор, это – мягкая теплая волна, которая норовит Вас поднять на гребень, ласково укачать и водить таинственными тропами, пронизанными радужным светом, приводя в восторженное настроение. Планы только такие!!!

– Благодарю! Никогда не думала, что веснушки – это такая страшная сила.

– А веснушки Ваши на меня действуют магически. Давайте их сосчитаем вместе. Я по Вам соскучился. И в сети, и в реальности.

– Смутили, но я улыбнулась …

– Иногда хочется что-то рассказать Вам из своих мыслей и ощущений, но боюсь совсем смутить…

– Тогда не рассказывайте, конечно.

– Думаю, что потом когда-нибудь обязательно расскажу, но глядя Вам в глаза и прикасаясь к пальцам.

– Интересно, что там в вашей голове.

Никита отправил Наташе фотографию со скульптурой Родэна «Поцелуй» и с комментарием:

– Восхитительный Родэн. Обожаю его. Так красиво и так чувственно!!!

– Это же соблазнение чистой воды…

– Вы имеете в виду саму скульптуру или то, что я Вам ее отправил? Это произведение доступно для всеобщего обозрения в музее. Впрочем, Вы, наверное, правы. Но какой кристально чистой воды это соблазнение!!!

– Пусть Вас так сегодня поглотит работа, что про меня и времени вспоминать не будет!

– Зачем же Вы меня обрекаете на такой мрак? Вы же солнышко!

– Чтоб неповадно было. Я пугливая лань. Вы меня так взволновали, что я села на велик и поехала кататься.

Дни полнились перепиской. Дни к ней свелись. Все остальное переставало иметь значение. Оба героя, отвлекшись порой на незатейливые привычные дела, спешили к своим компьютерам. Дела перелистывались без прежнего внимания и души. Они стали почти назойливым неудобством, мешавшим творить историю, захватывающую, загадочно новую, такую, в который весь прошлый опыт только растерянно мог развести руками.

Что заставило Никиту вывернуть свой привычный, спокойный и вполне гармоничный мир наизнанку? Что толкнуло перешагнуть через праведную границу, прочерченную… нет, должную быть прочерченной в сознании женатого человека? Внезапное вдохновение? Упоение неизведанным? Он не мог бы ответить себе наверняка… В его жизни, в этой хрупкой сияющей благодатью и умиротворением воздушной сфере то и дело протачивались каверны. Они полнились вакуумом, они звали взглянуть на них, они ныли… фантомы из снов, воспаленные тени фантазий, бестелесные призраки голода по чему-то, что мнилось существенным, но не могло расцвести… то ли не доставало таланта, то ли адреналин искушения был настолько востребован телом…

Ни на минуту Никита не отрывался мыслями от Наташи, и она утопала в неясных, но неотвязных ощущениях, что теперь их взаимные письма – воздух, без которого… да, невозможно просто.

Она срослась с клавиатурой.

– Ах, уж эти женские ушки, чем-то похожие на розочки, которые хотят, чтоб их поливали таким сладким нектаром слов, который может обернуться ядом… Но они, глупые, расцветают.

– Эти женские ушки совсем не глупы. Нелепо как раз отвергать нектар. Эти женские ушки созданы такими чудесными, чтобы в них шептали и их целовали. Или я уж такой злодей? Вы боитесь меня или себя… или чего? Что заставляет Вас подозревать присутствие зла там, где его нет?