– В добрый путь! Вы меня смущаете.

– Это чудесно. Смущение чаще всего украшает женщину и распаляет мужчину.

– Мне кажется, что тут сказывается не только богатая фантазия, но и Ваш жизненный опыт.

– Может быть. Но самое главное, что тут сказывается, это – Ваше обаяние!!!

Уже месяца полтора прошло с начала бесед. Тональность менялась, доверительность проникала в слова, проникала в мысли. Посреди дневных забот, посреди ночи, когда сон не спешил откликаться на приглашение, возникали мечты. И за каждой очередной беседой мечты эти крались в тени, чтобы наедине с героями, с каждым пока в отдельности, становиться смелее и красочнее.

– С добрым утром, прекрасная муза. Что Вы делали в сети ранним утром? Полагалось еще спать… Хорошего Вам дня.

– Так это я только утром со свидания с Вами явилась домой. Черемуху нюхали.

– Я представил себе аромат черемухи и Вас рядом… близко, ближе не бывает… и, простите меня, нафантазировал вкус Ваших губ…

У природы бывает такое состояние… задумчивости что ли. Или мечтательной рассеянности. Мхи и травы при этом волнуются так, что невольно источают мощнейший запах. Запах одурманивающий, беззастенчивый, откровенный. Они не сдерживают себя. Они не могут. И тогда дуреет весь лес. Тишину сметают в сторону посвисты, вздохи и стоны. Древесина скрипит как шальная, вырываясь сама из себя. Всхлипы пухлых ленивых облаков, застрявших в макушках елей, проливаются в лужи и в темные, словно чай, торфяные ручьи. И стебли высоких злаков с податливыми кисточками копят влагу, отнимая ее у ветра. И резные травинки, что поменьше ростом, разводят слякоть, то ли плача, то ли изнемогая от вожделения.

Никита в промокших кедах петлял по знакомому лесу, пытаясь найти ту поляну, где глазами в глаза познакомился с ланью. Он всматривался вглубь и вдаль. Он и шел по наитию, и наивно старался вычислить, где это было. Он попробовал даже методично пометить тропинки, которые отшагал. Да, и нашел он поляну тогда совсем недалеко от дороги. Она заросла? За какие-то три недели? Или все померещилось? Лес вокруг одинаково густ.

Никита остановился, напряг свой слух. Кто-то шел вне пределов видимости. Неспешно. Тот, кому лес был домом. Собственное дыхание Никиты заглушало шаги. Он прекратил дышать. Это и не шаги – фантом шагов, слуховая галлюцинация, вероятно.

– Кто здесь? – ослабевшим внезапно голосом выдул странный вопрос Никита.

Взрыв! Обвал! Ураган! Перепуганные деревья отшатнулись стволами… Кто-то, в страхе взметнув клочками мох и забывшую переживания слякоть, распорол траекторией бега чащу…

Наташа отправила в переписке солнечную фотографию. Плечи загорелые, бретельки у платья тоненькие…

– Платье с открытыми плечами обольщает. Я бы непременно хотел целовать эти плечи!!!

Ответом был смайлик.

– Наташинка, что ж Вы так далеко?! Я тут подумал: а не выпить ли нам как-нибудь вина или рома… он такой ароматный…

– Друзья называют меня Натуля. А Вы придумали что-то новенькое, но звучит приятно.

– Наташинка – это, как горошинка, маленькая такая и очень милая… Вам кажется опасностью то, что приятно? Давайте отправимся в полет… образно, конечно.

– Боюсь не устоять.

– А Вы не бойтесь. Я же не проглочу Вас. Расправим крылья, и реальность станет чудом… А все внизу с птичьего полета кажется таким мелким и несущественным.

– Да, пожалуй… но спускаться все равно придется…

– А разве сам полет не стоит того, чтобы в него окунуться с головой?

– Я, конечно, натура романтичная и мечтательная, но есть реальность!

– Мы так привязаны к реальности, что слишком поздно понимаем, что что-то прошло мимо… Какой воздух! Я уже парю.