Годы шли. Обида в сердце Саиды стала привычной, как старая боль в суставах – иногда ноет, иногда затихает, но всегда где-то рядом. Бывали ночи, когда она просыпалась от тоски: виделся ей отец, сидящий в саду с обеими дочерьми. В те минуты Саида хотела бы бросить всё, приехать к сестре, обнять, сказать: «Я скучаю», – но упрямство снова брало верх.

Однажды летом, когда Саида месила тесто для хлеба, во двор вприпрыжку вбежала её внучка Лейла. Девочка, запыхавшись, протянула тёте письмо:

– Это от тёти Амины, мама просила передать поскорее.

В письме были неровные, дрожащие строчки:

«Сестра, прости меня, если я обидела тебя. Я много лет храню то ожерелье – не как сокровище, а как память о тебе, о нашем детстве, о маме и папе. Я скучаю по тебе. Мои силы уходят, я болею, и очень хочу увидеть тебя хотя бы раз…»

Читая письмо, Саида не смогла сдержать слёз. Она вспоминала, как в детстве они с Аминой вместе пасли коз, бегали к реке, плели венки. Вспомнила, как отец надел ожерелье на обеих девочек, сказав:

– Пусть эта нить всегда держит вас рядом, даже если вы будете далеко друг от друга.

Всю ночь Саида не спала. Ей снился сон: отец сидит во дворе, играет на рубабе, а рядом две девочки держатся за руки. Он улыбался и говорил:

– Дочери мои, не позволяйте пустым вещам стоять между вашими сердцами. Всё материальное проходит, а любовь – вечна.

На рассвете, когда город только просыпался, Саида заварила душистый чай, испекла самые мягкие лепёшки, собрала скромные подарки и позвала внука:

– Сегодня мы едем к тёте Амине. Я так решила.

Лейла радостно захлопала в ладоши. По дороге Саида волновалась: что сказать сестре? Как она примет её после стольких лет молчания?

Когда они приехали, Амина лежала на лавке под абрикосом. Она сильно похудела, но увидев Саиду, словно ожила. Обе сестры не могли сдержать слёз: обнялись, долго молчали, только держали друг друга за руки.

– Прости меня, – первой сказала Амина, – я никогда не хотела тебя обидеть.

– Прости и ты меня, сестра, за все годы молчания, – ответила Саида. – Никакое ожерелье не стоит того, чтобы терять родную душу.

Они достали старую шкатулку: ожерелье оказалось целым, жемчуг сиял, как прежде. Саида сказала:

– Пусть оно всегда будет у тебя. А у меня будет твоя любовь.

Дети и внуки собрались в тот вечер за большим столом. В доме звучал смех, девушки пели старые песни. В этот вечер обида, что долго сидела камнем на сердце, растворилась, уступив место нежности и тихой радости.

Саида вернулась домой словно помолодевшей. Теперь, когда к ней приходили за советом, она всё чаще говорила соседям:

– Не держите узлы обиды. Никакое золото и жемчуг не заменят доброго слова и прощения.

– А если больно? – спрашивали её.

– Прощать нелегко, но это единственный путь к миру в душе. Я сама шла этим путём, теперь знаю: прощение – самое дорогое ожерелье, которое не рвётся ни при какой буре.

Философская вставка

Обида – как туго затянутый узел, мешает сердцу биться свободно.

Восточная мудрость учит:

«Пока держишься за прошлую боль – не найдёшь места для счастья. Прощение – это ключ от всех дверей, в том числе и своей собственной».

Пусть у каждого хватит сил не ждать письма или болезни, чтобы сказать близким: «Я тебя прощаю и люблю». Пусть каждое ожерелье в доме будет не только украшением, но и символом добрых связей между сердцами.

В старинном городе у самой кромки пустыни, где рассвет начинался с гортанных песен муэдзина и рёва верблюдов, жил молодой учёный по имени Юсуф. С детства его отличала пытливость: мальчик никогда не довольствовался простыми ответами, всегда спрашивал «почему» и «а что, если по-другому?». Отец гордился сыном, мать радовалась его успехам, но сам Юсуф становился всё более взыскательным к себе и к окружающим.