Распределение будущих выпускников проходило в конце четвёртого курса. На тот момент Чухлов был ещё холост и только-только начал встречаться со своей будущей женой. Поэтому известие о том, что ему по окончании института придётся идти в армию, воспринял довольно безразлично и никак не пытался повлиять на сложившуюся ситуацию.

– Лучше отслужить сразу после института, чем ждать, что тебя заберут потом – через год или два, когда уже обзаведёшься семьёй и начнёшь двигаться по служебной лестнице, – так он рассуждал в разговоре с родителями.

Но за прошедшие после распределения полтора года многое в жизни Андрея изменилось.

И вот они уже на перроне Ярославского вокзала, где в ожидании посадки стоит поезд Москва – Владивосток. Трофимова провожает компания из десятка друзей и подруг, которые громко смеются, дружескими шутками напутствуя Игната, стоящего возле своего большого кожаного чемодана на четырёх колёсиках.

Андрея же провожала только жена Марина с шестимесячной дочкой на руках. Малышка, увидев весёлую компанию, тоже начала улыбаться и тянуть маму поближе к смешным дядям и тётям. В заплаканных же глазах Марины никакой радости не было, а была безысходная грусть. Стороннему наблюдателю, не знающему причины такого её душевного состояния, могло показаться, что она пришла на вокзал, чтобы последовать примеру Анны Карениной.

Игнат с Андреем были довольно дружны, часто оказывались в одной компании, отмечавшей чей-либо день рождения, Новый год, Татьянин день или другие многочисленные студенческие праздники. Они даже несколько раз бывали в гостях друг у друга. Но несмотря на это, за все двое суток в дороге Андрей почти не вступал с Игнатом в разговор, отказывался есть и выходить прогуляться на коротких остановках скорого поезда. Даже со своей верхней полки он спускался, только чтобы изредка попить чаю или сходить в туалет. Всё время в пути он был занят тем, что, прижавшись подбородком к краю матраса, с грустью смотрел в окно на удаляющие его от семьи, сменяющие друг друга ландшафты.

А там почти растаявший снег средней полосы уступил место уральским, едва тронутым первым апрельским теплом, сугробам, которые плавно перешли в бескрайнюю снежную целину морозных сибирских просторов.

Кое-как разговорился он только в Новосибирске, где ребята в окружной гостинице прожили целую неделю, ожидая приказа о назначении в часть.

За это время они вдоволь пошатались по заснеженному городу, съездили в знаменитый на всю страну Академгородок. Оказалось, что в Новосибирске есть даже метро, состоящее, правда, только из четырёх станций. Есть даже свой ГУМ – облицованное чёрным мрамором, недавно построенное пятиэтажное здание. По московским меркам он напоминал обычный районный универмаг, да и товар там продавался соответствующий.

Ребята успели сходить в местный театр музыкальной комедии и два раза в кино. Свободного времени было предостаточно, точнее, все эти дни были свободными.

Знающие люди из числа работников гостиницы, куда их поселили в двухместный номер, сразу предупредили, что раньше чем через неделю они назначений не получат.

Ну, правду сказать, они и сами никуда не торопились, начиная привыкать к сладостному безделью. В головах проносилась мысль: «Вот бы так вся служба прошла!»

Город Трофимову не понравился. Он показался ему каким-то чужим, с несуразно широкими, почти пустынными улицами, вдоль которых стояли редкие приземистые кирпичные дома.

Игната раздражал постоянно дующий холодный ветер, который однажды поднял непонятно откуда взявшуюся пыль, засыпая ею глаза и заставляя противно скрипеть на зубах.