Неосторожно, рьяно, непугливо

Без лишних слов

Мы начинаем от большого взрыва,

С первооснов.

Неосторожно, рьяно и строптиво

В полночный час

Мы начинаем от большого взрыва

В который раз.

Мы снова разоденемся как франты

На это шоу:

Шампанское, бокалы и куранты

И взрыв большой.

Теперь у нас всё по-другому будет

Без войн и зла:

Другие, благороднейшие люди

И их дела.

Без злобы, без предательства, позора

Мир лёгок, прост:

И новые немыслимые зори

В долинах звезд.

На смертный бой не пустит старый герцог

Большой фрегат

И не пронзит доверчивое сердце

Клинок врага.

У нас всё будет свято и красиво,

Прямей тропа…

…но мчатся годы от большого взрыва,

И всё опять.

Грохочут грозы, рьяно, недовольно,

Мир изо льда,

Безумствуют очередные войны,

Всё как всегда.

Гремит война от Риги до Ростова,

Земля пьет кровь,

Опять мужей оплакивают вдовы

Под плач сирот.

С упорством траурным и неизменным

Мы всей толпой

Захлопываем сызнова вселенную

В большой хлопок.

Планеты неугодные теряем

Так, без прикрас.

Всемирные потопы насылаем

В который раз.

И снова – аккуратно и красиво

Вздохнув на миг

Опять огромным всевселенским взрывом

Откроем мир

Прощаемся мы с космосом немилым,

Что отдан злу

И пьем вино за здравье новомирья

И новых лун

Теперь-то точно всё иначе будет

Без тьмы и зла,

И новые, сердечнейшие люди

И их дела.

И снова беспощадный кто-то

Все плевелы – не звезды сеет,

Нас гонит, гонит по болотам,

А не широкими шоссе.

А я хотел – серьезно, глупо

С судьбою не на вы, на ты,

Идти по звездам – не по трупам,

И жечь костры, а не мосты.

А я хотел увидеть – вне

Не потолок тяжелый склепа,

А звезды ледяного неба

Над головою в вышине.

Но счастье обернулось прозой,

И снова заставляет жизнь

Идти по трупам – не по звездам,

Точить не рифмы, а ножи.

И снова нужно – хоть ты тресни

Среди непрожитой зимы

Петь не заливистые песни,

А погребальные псалмы.

А я хотел, чтоб беззаботно

В хитросплетении миров

Идти дорогой – не болотом

И проливать вино – не кровь.

А я хотел свирелью нежной

Сменить жестокие слова,

Ступать на гальки на прибрежные,

А не идти по головам.

Но кто-то блюл одну заботу:

Гнать по тропинкам без концов,

И этот беспощадный кто-то

Мне не показывал лицо,

Не понимал – упорно, глупо,

Как я хочу – предел мечты

Идти по звездам – не по трупам

И жечь костры – а не мосты.

Звенят цикады скрипками, скрипками,

Поют свои печали луне,

Земля такая зыбкая, зыбкая,

А может быть, земли вовсе нет.

И может, где-то вспомнится, вспомнится,

Что подо мной одна пустота,

Она такая темная, темная,

Ни света в темноте, ни черта,

Несутся тени конные, конные

По кругу вперемешку с дождем,

Тропа такая тонкая, тонкая,

И знаю – никуда не ведет.

А на фронтоне башенки, башенки,

Упала в их окошки луна,

И тени очень страшные, страшные

Размахивают крыльями над.

И тёмные посланники-всадники

Твердят про апокалипсис быль,

И стоптанные задники, задники

Ложатся на каминную пыль.

Кому-то судьбы горькие вверены?

Знал вечер, но молчал, умудрен,

Тот вечер – как последний, отмеренный

С момента сотворенья времен,

Играют руки белые чётками,

О чем-то так беззвучно поя,

И падают костяшками чёткими

Последние часы бытия.

А что-то будет за полночь, за полночь,

Какой-то новый мир у ворот,

Как только ветер западный, западный,

Развеет все – и пыль унесет?

Заброшенные миры, потерянные богами,

Нехоженые людьми, непрожитые никем,

Где осыпался обрыв нечаянный под ногами,

Где умирали огни последние вдалеке.

И вместо солнца с небес мерцает огонь убогий,

Застывший в своем круженьи в бархатной синеве,

Не смеющий посмотреть в глаза жестокого бога,

Который мир сотворил – и бросил его навек.

Без весел и парусов бог от вселенной отчалил,