Ресторан Il Sommo существовал в своей собственной временной капсуле. Когда то этот ресторан должен быть итальянским, этому свидетельствовала теплая атмосфера которую создавала печь. Из нее периодически доставали что то наполняющее воздух душистым ароматом орегано. Выдержанное вино дышало в хрустальных графинах – не синтетический заменитель, а настоящий продукт виноградной лозы и времени.

Полупустой зал создавал идеальную акустику для пианиста в дальнем углу. Он играл Чайковского – живыми пальцами по настоящим клавишам, без нейроинтерфейса и автоматической коррекции. Звуки сплетались с приглушенным гулом редких разговоров, создавая особую атмосферу – здесь слова все еще имели вес.

Старинные лампы под потолком были настроены на определенный угол освещения, отбрасывая мягкие тени, которые скрывали морщины на лицах посетителей и подчеркивали глубину их глаз. Здесь не было места голографическим меню и дополненной реальности – только настоящая бумага и чернила.

Феликс Нойманн сидел за угловым столиком, воплощая собой мост между эпохами. Его кудрявые волосы, тронутые благородной сединой, были уложены с той небрежной элегантностью, которую невозможно запрограммировать. Темные круглые очки, которые он носил как щит между собой и миром, отражали свет свечей. На правой руке поблескивало старинное кольцо с рубином – фамильная реликвия, хранящая историю, которую он никогда не рассказывал.

Костюм глубокого серого цвета сидел на нем с той идеальной небрежностью, которая достигается только десятилетиями практики. Каждая складка, каждая линия говорила о человеке, который существует вне современной одержимости модой и трендами.

Психотерапевт и специалист по мистическим системам, Феликс читал Данте в оригинале не потому, что это было модно, а потому что видел в древних текстах ключи к пониманию реальности. Он верил, что миром управляют законы старше, чем сама наука.

У самого входа Миссио на мгновение остановился, разглядывая старого друга. Феликс не изменился – та же спокойная уверенность, то же присутствие человека, точно знающего, кто он и что делает в этом мире. Они познакомились на втором курсе университета, когда оба изучали нейроинформатику. Но если Миссио пошел путем классической науки, то Феликс предпочел дорогу между мирами – он стал мостом между новейшими технологиями и древними знаниями.

"Ты выглядишь потерянным," – произнес Феликс, не поднимая глаз, когда Миссио подошел к столу. – "Присаживайся".

Не дожидаясь официанта, Миссио произнес фразу, которая звучала абсурдно в этом оазисе нормальности: "Меня преследует то, чего не существует".

Феликс едва заметно поднял брови, поднося к губам бокал вина. Его движения были размеренными, словно ритуал. "Интересно. Уточни".

Миссио на мгновение задумался, подбирая слова. Как объяснить рациональному человеку иррациональный опыт? Но затем, он вспомнил – Феликс не был рациональным человеком. Или, точнее, не был только рациональным. Он был цельным.

"Я был в каком-то… цифровом лабиринте", – начал Миссио, осторожно подбирая слова. – "И встретил существо, которое назвало себя Архитектором. Оно… изменило меня. Я стал Сальвадором Дали".

Феликс молча слушал, его лицо оставалось неподвижным. Только пальцы, слегка поглаживающие ножку бокала, выдавали его внимание.

"Я видел символы, которые не могу воспроизвести. Слышал языки, которых не знаю. И когда я вернулся… мир стал другим. Или это я изменился – не могу точно сказать".

"Ты видел его образ? Архитектора?" – спросил Феликс, впервые проявляя интерес.

"Да. Серебряная фигура в шлеме с зеркальным забралом".