Она повернулась к нему с новым выражением – смесью страха и благоговения:

– Кто ты на самом деле, Макс?

Он посмотрел на браслет, где теперь светились новые слова:

"Инициализация: 12%"

"Пункт назначения: Новые Афины"

– Не знаю, – честно ответил он. – Но кажется, мне нужно попасть в Новые Афины.

Виола встала и отряхнула пыль с одежды.

– Что ж, тогда тебе повезло. Я как раз направляюсь туда с докладом. Но должна предупредить, – она внимательно посмотрела на него, – то, что сейчас произошло… Нормальные люди так не могут. Если ты связан с Протоколом "Феникс", о котором говорил тот голос, то ты замешан в чём-то гораздо большем, чем просто амнезия.

Макс поднялся на ноги, оглядывая незнакомый пейзаж – холмистая местность с редкими деревьями, чьи ветви светились изнутри, словно оптоволокно. Вдалеке виднелись руины каких-то сооружений, а над горизонтом висели странные парящие объекты, похожие одновременно на дирижабли и на медуз.

– У меня есть выбор? – спросил он, скорее у себя, чем у Виолы.

– Выбор есть всегда, – ответила она неожиданно серьёзно. – Даже в мире, где реальность стала текучей. Может быть, даже больше, чем раньше. Вопрос в том, хватит ли тебе смелости его сделать.

Она протянула руку:

– Так что, идёшь со мной в Новые Афины?

Макс кивнул и пожал её ладонь.

– Веди, – сказал он. – Кажется, у меня назначена встреча с прошлым.

И они двинулись вперёд, через странный новый мир, рождённый из пепла старого.

Пустошь простиралась во все стороны, сюрреалистичный ландшафт, словно нарисованный художником под воздействием галлюциногенов. Обычные холмы соседствовали с участками, где земля складывалась в невозможные геометрические узоры. Растительность тоже не вписывалась в привычные представления о флоре: деревья с полупрозрачной корой, сквозь которую пульсировали потоки светящейся жидкости; кустарники с листьями, меняющими цвет при каждом порыве ветра; цветы, чьи лепестки раскрывались, демонстрируя миниатюрные голографические проекции.

Виола шла уверенно, избегая определённых участков и иногда сверяясь с детектором аномалий. Макс следовал за ней, пытаясь усвоить информацию, которой она делилась.

– Пустоши – это территории с повышенной нестабильностью реальности, – объясняла Виола, перепрыгивая через ручей с водой странного сиреневого оттенка. – После Схлопывания таких мест стало много. Некоторые постоянны, другие появляются и исчезают без предупреждения.

– И люди научились жить в таком мире? – спросил Макс, осторожно следуя её примеру. Вода в ручье, казалось, двигалась одновременно в разных направлениях.

– Не просто научились, – Виола остановилась, ожидая его. – Адаптировались и эволюционировали. Техномагия стала новой парадигмой существования. Те, кто освоил её принципы, процветают. Остальные… выживают как могут.

– Техномагия, – повторил Макс, пробуя слово на вкус. – Звучит как оксюморон. Технология и магия – разве это не противоположности?

Виола улыбнулась – впервые с момента их встречи.

– Это самое распространённое заблуждение "зимоспящих" – тех, кто пробуждается после длительной криогибернации или, как в твоём случае, после амнезии. Магия – это всего лишь технология, принципы работы которой не понятны наблюдателю. А после Схлопывания грань между материей и информацией, между физическими законами и программным кодом стала условной.

Она сделала пасс рукой, и между её пальцами заструились тонкие нити света, складываясь в миниатюрную карту местности.

– Видишь? Я использую ментальный интерфейс для доступа к квантовой сети и проецирую данные через нейроимплант. Для древних это выглядело бы как волшебство. Для современных людей это просто технология. Для техномага – это часть его сущности, продолжение сознания.