– Иду, – ответил он и последовал за Виолой.

Они двигались через лабиринт полуразрушенных коридоров и комнат. Всё вокруг было покрыто странной субстанцией – словно кто-то размазал по стенам и полу переливающуюся цифровую краску. В некоторых местах она складывалась в узоры, напоминающие схемы микросхем или фракталы.

– Что это за вещество? – спросил Макс, указывая на стену.

– Технополимер, – ответила Виола, не замедляя шага. – Одно из последствий Схлопывания. Симбиоз нанотехнологий и органического материала. Иногда безвредный, иногда – смертельно опасный. Держись подальше от красных участков.

Действительно, некоторые пятна имели тревожный алый оттенок и словно пульсировали в такт неслышному ритму.

– Так что такое Схлопывание? Ты упомянула, что это произошло тридцать лет назад.

Виола перепрыгнула через провал в полу и жестом показала Максу следовать её примеру.

– Момент, когда барьер между цифровым и физическим мирами рухнул, – пояснила она, когда он оказался рядом. – Технологии стали вести себя как живые организмы, а реальность превратилась в нечто программируемое. Старый мир умер, родился новый – с техномагией вместо науки и с квантовыми законами вместо физических.

Они вышли в просторное помещение, похожее на атриум. Крыша давно обрушилась, и сквозь проём виднелось странное небо – не голубое и не серое, а словно подёрнутое цифровым шумом, с пятнами искажений, похожими на северное сияние.

– А что случилось с людьми? – спросил Макс, глядя вверх.

– Большинство погибло в первые дни, – Виола достала свой детектор и напряжённо следила за колебаниями жидкости. – Те, кто выжил, адаптировались. Некоторые изменились физически, другие развили способности к техномагии. Возникли новые фракции, каждая со своим видением будущего. Технократы стремятся контролировать новую реальность и вернуть стабильность. Кодификаторы из Новых Афин изучают её и создают новые формы жизни. Вольный Корень борется за свободу информации. И так далее.

Она внезапно замерла, вскинув руку в предупреждающем жесте.

– Тихо. Что-то не так.

Макс тоже почувствовал это – странное напряжение в воздухе, словно перед грозой. Кожу начало покалывать, а в ушах появился низкий гул.

Браслет на его запястье внезапно ожил – цифры на дисплее замерцали, а статус изменился:

"Инициализация: 7%"

"Предупреждение: аномальная активность"

– Виола, мой браслет…

– Дерьмо, – выругалась она, глядя на свой детектор, где жидкость теперь бурлила всеми цветами радуги. – Прилив начинается раньше времени. Нужно бежать!

Но было поздно. Воздух вокруг них начал дрожать, словно от невыносимого жара. Стены поплыли, как воск на огне. А пол… пол просто исчез, превратившись в серебристое зеркало, в котором отражался не атриум, а какое-то другое место – город из стекла и света.

– Держись за меня! – крикнула Виола, хватая Макса за руку.

В тот же момент реальность раскололась. Макс почувствовал, как его тело одновременно остаётся на месте и падает в бесконечную пропасть. Он видел миллионы версий себя, расходящиеся как лучи от звезды. И сквозь этот калейдоскоп возможностей пробивался женский голос – не Виолы, а кого-то другого, знакомого и забытого:

"Протокол 'Феникс' активирован. Найди меня в Новых Афинах, Макс. Времени мало".

А потом мир схлопнулся обратно, и они с Виолой упали на твёрдую землю посреди пустоши, в километрах от лабораторного комплекса.

– Что… что это было? – выдавил Макс, пытаясь отдышаться.

Виола сидела рядом, бледная и потрясённая.

– Квантовый прыжок, – прошептала она. – Но это невозможно без специального оборудования и подготовки…