Клинджел подошёл к парню-растрёпе.

– Вы – Сэмюель Мэтью Элфорд, и я слышал, служили офицером в Африке?

– Да. Но теперь я неистовый приверженец новой религии, – эта категоричность говорила о том, что Элфорд не собирается применять оружие против людей.

На его лице было два шрама, один пересекал правую щёку, другой продолговатой ямкой лёг на низ подбородка. Высокий лоб говорил о тяге к знаниям.

– А я хотел пригласить Вас в свой полк… – с досадой протянул генерал.

– Я хочу стать служащим и попутно изучать культуру местных аборигенов.

– Мы как раз хотели бесплатно обучать индейцев грамоте! – обрадовался Маркхэм, – Вам, наверное, интересно будет общаться с местными каждый день! А индейцы, как дети, любознательны и пытливы.

– Да, это будет, наверное, очень занимательно.

А что это Вы, мистер Элфорд, на моих дочерей поглядываете? Жениться думаете? – весело спросил Клинджел.

– Жена – это что-то лишнее, ненужное, – заявил парень и красноречиво глянул в сторону Ненси Дэльвин.

– Ох, озорник, а ведь квакеры порицают связь с людьми другой религии и отношения без брака, за это мы будем исключать из своих рядов, – пугал Пэнн.

«Да вы и не узнаете», – усмехаясь, подумал Сэмюель.

Распределив приезжих, переговорив со многими, главы колонии пошли на ужин к Маркхэму.

Яркая внешность брюнетки-жены Маркхэма притягивала взгляды. Молодая женщина тридцати пяти лет живо размахивала руками при разговоре, сновала между мужем и гостями, всё время что-то весело щебеча.

И между делом поругивала мужа:

– Уильям, у тебя кризис со свободным временем! Мы тебя видим только перед сном!

– О, узнаю нашу милую Миту, – улыбался Пэнн, – Когда она появляется, то приносит с собой тайфун.

Из дверей выпорхнула девушка лет восемнадцати, чмокнула Маркхэма в щёку.

Она также укоряла его:

– Ах, папа, как ты оброс! Хочешь походить на русских мужиков? Но здесь нет таких сильных морозов, так что ношение бороды нецелесообразно.

– Мэри, я совсем закрутился, исправлюсь, – отмахнулся отец.

Девушка носила непомерно длинную чёлку, что свисала редкими сосульками, слегка прикрывая глаза, их необычайный, серо-коричневый цвет был очень бледен, и создавал контраст с чёрными волосами. У отца же такой цвет глаз с русыми волосами не вызывал такого эффекта.

К вошедшим выскочила девочка лет шести.

– А чей это зайчик-непоседа? – ласково заворковал Маркхэм, протягивая руки к ребёнку.

– Папа, тебя так долго не было, что ты успел забыть о своей Альфредии! – потупилась девочка.

Младшая дочь была прелестным ребёнком с тёмными глазами, как у матери и светлыми волосами отца.

Усаживаясь за стол, глава семьи ворчал на Мэри:

– Что за мода носить такую длинную чёлку? Испортишь зрение.

– Но мама же носит, – оправдывалась девушка.

– Мама убирает чёлку набок, ты же затеняешь глаза.

Ковыряя вилкой шпинат, Альфредия поинтересовалась:

– После полезного, мне дадут что-нибудь вкусное?

– Это бесчеловечно обрекать ребёнка есть это чудовищное месиво, – вскинулся на прислугу Маркхэм, – Принесите Альфредии сразу горячие блюда.

– И бисквитов побольше захватите! – крикнула вдогонку слуге девочка.

– Ты балуешь младшую дочь, – упрекала мужа Мита.

Глава дома обратился к старшей дочери:

– Ты могла бы обучать индейцев грамоте.

– Одной стоять перед толпой дикарей? – крайне удивилась дочь.

– Женщине тяжело и страшно выходить в большой мир, – вздохнул Колин Клинджел.

– Иди-иди, никто там тебя не съест, – подначивал Пэнн.

– Прилично ли вообще находиться высокородной даме в обществе простолюдинов? – не поощряла мужа Мита.

– Мы провозгласили равенство между женщинами и мужчинами. И я, как правая рука главы колонии должен на личном примере моей семьи показать и подтвердить право женщин на труд, – заявлял отец.